«Советские биографы сконструировали из становления Брежнева абсолютно прямой путь к должности генерального секретаря, да и западные биографы видели в нем восторженного сталиниста, решавшего поставленные перед ним задачи с отвагой и большевистским пылом. Однако создается впечатление, что Брежнев никоим образом не был энтузиастом», — пишет в книге «Леонид Брежнев. Величие и трагедия человека и страны» профессор новейшей истории и культуры Восточной Европы в Бременском университете Сюзанна Шаттенберг. Исследование, которое позиционируется как «первая научная биография Брежнева», вышло в российском издательстве «Политическая энциклопедия» в 2018 году.
Автор монографии попыталась раскрыть Брежнева, через «личностный конфликт между актером — любителем и «рыцарем холодной войны», между тягой к дружескому общению и не подлежащим сомнению 18-летним господством, между склонностью к пикантным анекдотам и преследованием инакомыслящих, между мужественностью молодых лет и физическим распадом с 1975 года».
Автор начинает историю Брежнева еще до революции, пишет о его аполитичности в юные годы, карьере в годы репрессий и участии в Великой Отечественной войне. Историк говорит об отношении Брежнева к Хрущёву и Сахарову и рассказывает о закулисных схватках в советской верхушке. Также в монографии исследована борьба Брежнева с диссидентами, ввод войск в Чехословакию, разрядка, война в Афганистане и кризис в Польше.
Шаттенберг использовала различные источники: архивные документы, записные книжки генсека, мемуары современников, фотографии и даже анекдоты. Некоторые сведения ей удалось почерпнуть из «мемуаров» генсека. Историк учитывала, что «Малую Землю», «Целину» и прочие сочинения писали за генсека, а некоторые факты из жизни Брежнева наемные авторы интерпретировали «достаточно вольно».
В юности был аполитичен
По словам Шаттенберг, в юности Брежнев «кажется совершенно аполитичным молодым человеком, который пытается как можно дольше не иметь дела с новыми политическими организациями и не соприкасаться с происходящими изменениями».
Этот тезис Шаттенберг защищает достаточно остроумно — через «фигуру умолчания». В «мемуарах» Брежнева историк не обнаруживает характерного для убежденных коммунистов «экзальтированного переживания и воодушевления Октябрьской революцией и последовавшими за ней событиями». Например, 1917 год обычно рассматривался как переломный момент в судьбе человека, а прием в партию описывался как «самый счастливый день в жизни» и т. д. «Однако в мемуарах Брежнева ничего подобного нет, и это тем более является удивительным, что биография генсека весьма приукрашена», — пишет Шаттенберг.
В 30-е годы Брежнев «был нормальным, вполне состоявшимся инженером нового типа». «В нем по-прежнему не было ни единой черты, указывавшей на то, что он однажды сможет стать генеральным секретарем. Напротив, он не приветствовал революцию; он поздно вступил в комсомол, в партию — еще позже, когда этот шаг был уже неизбежен; он всегда больше заботился о своем выживании, чем о судьбе партии… увлекался поэзией и театром и больше восторгался Маяковским и Есениным, чем Лениным и Сталиным».
В годы «большого террора» и Войны
Брежнев, по мнению Шаттенберг, «извлекал выгоду из большого террора». Вместе с тем «он не руководил событиями, а сам находился под угрозой обвинений и ареста».
«В качестве депутата горсовета (Днепродзержинска, до 1926 и после 2016 — город Каменское — прим. Kremlihill) и члена горкома партии ему приходилось определенным образом вести себя по отношению к обвинениям, выдвигавшимся НКВД (в отношении репрессируемых — прим. Kremlihill). Брежнев избрал курс, который, насколько это было возможно, не вредил ни другим, ни себе».
В это время он быстро двигался по карьерной лестнице. Если в 1937 году он был депутатом горсовета в Днепродзержинске, то к 1941 году он стал третьим секретарем Днепропетровского обкома, курирующим военную промышленность.
Участие Брежнева в Великой Отечественной войне, как отмечает автор книги, является предметом литературных спекуляций. В «Малой земле» авторы мемуаров, пытаясь придать значимость событиям, происходившим на этом участке фронта, «дают волю фантазии».
Вместе с тем, Брежнев видел ужасы войны, знал условия, в которых находились солдаты на передовой. По мнению автора книги, мирные инициативы Брежнева в 70-е годы, связаны именно с наследием Войны, где США и Великобритания выступали как союзники Советского Союза в борьбе с гитлеровской Германией.
Брежнев и Хрущев
Одна из сюжетных линий книги посвящена отношениям Брежнева с Хрущёвым. Познакомились они в 1938 году, когда Хрущев возглавил украинских коммунистов после чистки в республиканском партийном руководстве. По словам Шаттенберг, Хрущев взял Брежнева в свою команду и выступал в качестве его покровителя и защитника.
Позднее они пересеклись на полях Великой Отечественной войны. Шаттенберг приводит фотографию 1943 года, где запечатлен разговор Брежнева с Хрущёвым. «После 1964 года он [снимок] не был показан ни в одном собрании фотографий, так как Брежнев не хотел иметь ничего общего со своим наставником, которого сам и сверг».
В 1957 году Брежнев помог Хрущеву избежать путча. Однако в 1964 году стал застрельщиком нового переворота. Причиной заговора стали бесконечные перестановки и реформы, которые проводил Хрущев, а также хамство в отношении товарищей по партии, считает Шаттенберг.
Театр Брежнева
Анализируя брежневский стиль руководства, Шаттенберг прибегает к концепции американского историка Ричарда Уортмана, который рассматривал систему управления в России, как «сценарий власти». Этот сценарий существует у всякого правителя и реализуется при помощи ритуалов, мифов и распределения ролей в высшем эшелоне власти. Сценарий власти Брежнева основывался на доверии и попечительстве, утверждает автор книги.
Брежнев не угрожал жизни товарищам по партии, как Сталин, и их карьере, как Хрущев. Был всегда доброжелателен и вежлив.
Одним из элементов поддержания взаимоотношений в высшем эшелоне власти была «фамильярность»: Брежнев позволял называть себя Леней, к Константину Черненко обращался — Костя, к главе МИД СССР Андрею Громыко — Андрюша. Вместе с тем, главу Совмина Алексея Касыгина и главного идеолога Михаила Суслова генсек всегда называл по имени и отчеству.
В общении с партийными товарищами Брежнев занимал позицию «настоящего мужика»: он охотился, гонял на машинах, находился в окружении красивых женщин.
Брежнев знал по именам охранников и всю обслугу. Всегда был готов оказать помощь им или их семьям, пишет Шаттенберг.
Развитой социализм и «борьба за Сахарова»
Во внутренней политике Брежнев, с одной стороны, занимался повышением благосостояния советских граждан, с другой – боролся с зарождающимся движением диссидентов.
Генсек направлял значительные ресурсы для роста благосостояния граждан. В этом Шаттенбрег видит продолжение политики Хрущёва.
Наравне с желанием обеспечить советских граждан хотя бы некоторыми благами «общества потребления», Брежнев вел непримиримую борьбу с инакомыслием. «Чтобы приблизиться к пониманию позиции Брежнева по отношению к инакомыслящим, что можно сделать только с большим трудом, здесь (в монографии — — прим. kremlinhill) обстоятельнее (чем дела других диссидентов — прим. kremlinhill) освещается дело Сахарова», — пишет историк.
Как отмечает автор книги, генсек очень сердился из-за поведения «непокорного физика — ядерщика». «Но он считал его большим ученым, настоящим академиком и долго не поддавался на уговоры Суслова, предлагавшего исключить Сахарова из Академии наук».
Впрочем, не только Брежнев пытался бороться за изменение политических убеждений известного физика. «Что касается Сахарова, то я считаю, что за этого человека нам нужно бороться. Он другого рода человек. Это не Солженицын. Он создатель водородной бомбы», — приводит Шаттенберг слова председателя Президиума Верховного совета СССР Николая Подгорного.
По словам исследователя, Брежнев несколько раз высказывался за встречу с Сахаровым. Однако этого так и не произошло. Автор приводит различные мнения на этот счет. С одной стороны, Брежнев мог «бояться прямого разговора», с другой — его мог отговорить Суслов.
Брежнев долго не соглашался с Андроповым, который еще в 1975 году предложил выслать Сахарова в закрытый для иностранцев Свердловск (Екатеринбург). Решение удалить Сахарова, правда не в Свердловск, а в Горький (Нижний Новгород) было принято только в 1980 году. Поворотной точкой стала поддержка Сахаровым бойкота московской Олимпиады из-за ввода войск в Афганистан.
Наследники Великой Победы
Важным для Брежнева стало изменение отношения к празднованию Дня Победы. «Возрождение культа Великой Отечественной войны, который, точнее говоря, был создан заново, так как не опирался на почитание Сталина, представляло собой искусный прием. Народ с благодарностью принял новый вариант идентификации. Он обособился и продолжает жить по сей день во многих постсоветских обществах, прежде всего в российском».
По мнению Шаттенберг, культ Великой Отечественной войны в определенной мере сменил культ Октября. Причина замены заключалась в старении участников революционных событий, которые могли бы транслировать личный опыт молодому поколению.
Масштабным празднованием Дня Победы «Брежнев снискал симпатию руководства армии и военно-промышленного комплекса», отмечает Шаттенберг.
Чехословакия: победа или поражение?
«К внешней политике Брежнев относился в высшей степени эмоционально. Речь идет о страхе перед третьей мировой войной, о стрессе и боязни несостоятельности, которые возникали при переговорах, что вызывало бессонные ночи, и привело к медикаментозной зависимости».
Веря в силу неформальных связей, Брежнев пытался наладить отношения с лидером компартии Чехословакии Александром Дубчеком. «Со всей очевидностью Брежнев считал Дубчека своим протеже». Однако попытки избежать эскалации насилия не увенчались успехом, и в 1968 году советские танки вошли в Прагу.
Вместе с тем, Шаттенберг положительно оценивает роль Брежнева в Пражском кризисе. «Вторжение в Прагу — важная веха во внешнеполитической деятельности Брежнева. Генсек взял верх как спокойный, рассудительный осторожно действующий руководитель группы пяти. Он показал, как можно было с минимумом насилия, но при максимальном политическом давлении, удержать братскую страну на правильном пути».
Создание и крах «большой четверки»
На мировом уровне Брежнев хотел сколотить некую «большую четверку», куда бы помимо него входил президенты США и Франции Ричард Никсон и Жорж Помпиду, а также канцлер ФРГ Вилли Брандт. Он приглашал иностранных лидеров в СССР, ездил с ответными визитами, возил их на автомобилях, катался на лодках, плавал в море, ходил на охоту.
Смысл этих шагов, по мнению Шаттенберг, лежит в желании показать себя «настоящим мужиком», с которым можно договариваться напрямую. Автор книги приводит воспоминания переводчика Виктора Суходрева о совместной охоте Брежнева с советником Никсона по нацбезопасности Генри Киссинджером.
После охоты Брежнев достал из рюкзака выпивку и закуску и «на охотничьей вышке за столом сидели уже не государственные деятели с переводчиком, а просто-напросто мужики, так сказать, охотники на привале»», пишет Суходрев.
Во время визита Никсона в Москву, Брежнев сразу увел его для общения с глазу на глаз. В ходе этого разговора он нашел точки соприкосновения: Брежнев признался, что не может добиться серьезных договоренностей без Подгорного и Косыгина. Никсон ответил, что не посвятил во многие свои планы госсекретаря Уильяма Роджерса. «Так политики «поменяли знаки»: идеологический противник был сейчас партнером, а сподвижники стали оппонентами», — пишет Шаттенберг.
Эта стратегия привела к определенным результатам. В 1972 году был заключен договор ОСВ — 1, в 1979 — ОСВ — 2 (который из-за ввода войск в Афганистан не был ратифицирован Конгрессом, но соблюдался обеими сторонами). Важным достижением стало подписание Хельсинкского акта в 1975 году.
В 1974 году четверка рухнула. Сперва поста лишился Брандт – в его окружении нашли шпиона «штази». По мнению Шаттенберг, агент был завербован без ведома Москвы. «Генеральный секретарь ЦК КПСС годами делает все, чтобы вместе с федеральным канцлером выстроить новые отношения между нашими странами, способные изменить обстановку во всем мире, как вдруг начинается какая-то ничтожная шумиха из-за баб и фотокарточек», — возмущался Брежнев.
Вскоре после скандала с Брандтом умер Помпиду. Добил «большую четверку» Уотергейтский скандал, который привел к отставке Никсона.
Афганистан и Польша: крупное поражение и «маленькая победа»
Крест на внешней политике генсека поставил ввод советских войск в Афганистан. По мнению Шаттенберг, до конца не понятно, кто именно был ключевым лоббистом военной операции. Автор книги считает, что застрельщиком мог выступать либо Громыко, либо Андропов.
Шаттенберг упоминает о том, что Афганское правительство многократно просило советское руководство ввести войска. Однако Политбюро каждый раз отвергало этот запрос. Удар по позиции невмешательства нанесло смещение и убийство главы страны Нур Мохаммада Тараки, которые было совершено по приказу его заместителя Хафизуллы Амина. Окончательное решение в пользу операции могло быть принято, когда стало известно о связях Амина с ЦРУ. Кроме этого, афганский лидер начал налаживать контакты с США.
По мнению Шаттенберг, если Афганистан был полным провалом советской внешней политики, то в ситуации в Польше в начале 80-х советская сторона, как минимум, не проиграла.
«То, что для «Солидарности» и ее многочисленных сторонников оказалось катастрофой, а в оценке Запада победой Москвы, было, в конечном счете, «маленькой победой» Брежнева и «польской комиссии»… Москва сумела без применения силы снова наставить польских товарищей на путь истинный и вынудила их самим взять на себя «наведение порядка» (генерал Ярузельский объявил в стране военное положение и взял всю ответственность на себя — прим. kremlinhill). Брежнев не стал миротворцем или не навел дружественные мосты, но в ситуации конца 1981 года, даже простое сохранение статуса-кво без кровопролития стоило дорого».
Закат
На рубеже 80-х годов здоровье Брежнева стремительно ухудшалось. Дряхлеющий генсек стал предметом огромного количества анекдотов, которые щедро сыплет в конце книги Шаттенберг.
Она обращает внимание на создание культа личности Брежнева, первые приметы которого заметны уже в середине 70-х. Развитие культа личности получило размах в 1976 году, когда праздновался юбилей генсек. Весь год ему вручали ордена, произносили хвалебные речи. О Брежневе делали выставки и снимали фильмы.
В 1973 году возле генсека появилась медсестра Нина Коровякова, которая постоянно находилась при Брежневе и обеспечивала его сильнодействующими препаратами. «Вероятно, привлекательная молодая женщина напоминала советскому лидеру его любовь военной поры Тамару Левченко», — отмечает Шаттенберг. Удалить Коровякову от Брежнева удалось только в 1976 году.
Злоупотребление препаратами усилилось на фоне проблем во внешней политике. Катализатором смерти послужил инцидент на авиазаводе в Ташкенте в марте 1982 года, когда на Брежнева упала металлическая балюстрада.
Умер Брежнев на своей даче 10 ноября 1982 года. Похоронили его 15 ноября, «в день, когда он будто бы хотел провозгласить (первого секретаря ЦК КПУ Владимира – прим. kremlinhill) Щербицкого своим преемником».
Известно, что Брежнев несколько раз просился в отставку. Однако его не отпускали. Мотивы такого единодушия товарищей по Политбюро Шаттенберг раскрывает в самом начале книги, где говорит о том, почему Брежнева выбрали генсеком.
«С избранием Брежнева первым секретарем ЦК КПСС 14 октября 1964 года никак не преследовалась цель смены политического курса… Задача членов ЦК заключалась единственно в том, чтобы заменить высокомерный стиль руководства более «демократичным».
«Брежнев был спокойным слушателем и радетелем, который поддерживал контакт с партийными массами и привлекал на свою сторону оппозицию». Он слушал, а они говорили. Никто не хотел сюрпризов в будущем. А они произошли.
Автор — Дмитрий Волин
При публикации настоящего материала на сторонних ресурсах использование гиперссылки с указанием ресурса kremlinhill.com обязательно!
КРЕМЛЁВСКИЙ ХОЛМ. Страницы истории 