Пациентами Евгения Чазова за 60 лет его работы стали более 30 тыс. человек. У него лечился Борис Ельцин, Леонид Брежнев, Юрий Андропов, Константин Черненко, Алексий II , Георгий Жуков, Марк Бернес, Юрий Никулин, глава Афганистана Бабрак Кармаль, венгерский лидер Янош Кадор, руководитель Сирии Хафес аль-Асад, и многие другие. Начав работу в непростое время, когда над медицинской профессией витал призрак «дела врачей», он смог достичь признания и среди коллег, и среди пациентов, возглавив сперва 4-ое главное управление Минздрава («кремлёвку»), а после и само медицинское ведомство.
Первые шаги
Чазов, выбрав медицинскую профессию, пошел по стопам матери, которая в годы Великой Отечественной войны руководила госпиталем. Сперва он учился в Киевском мединституте, а после в ординатуре у профессора Александра Мясникова в Первом меде.
Одно из ранних воспоминаний о своей врачебной деятельности Чазов в середине 80-х описал в журнале «Знамя». Речь шла о двенадцатилетней девочке, которую он вылечил от двусторонней пневмонии. Отец девочки в войну потерял супругу и, если бы погибла дочь, остался бы один. Когда лечение начало давать свои плоды, мужчина попытался дать молодому врачу денег. Чазов отказался. Тогда отец девочки выбежал во двор ловить курицу, чтобы хоть как-то отблагодарить доктора. Как писал позднее Чазов: «Это было одной из капель, отвративших меня от взяток с больных».
«Ковры паркетные, врачи анкетные»
После защиты диссертации Чазов попал в «кремлевку». Его поразила обстановка — паркетные полы и ковровые дорожки. Через месяц после начала работы у него состоялась беседа с сотрудником госбезопасности.
«Милые люди, запуганные органами госбезопасности, и «затурканные» своими прикрепленными пациентами», — так о медработниках «кремлёвки» вспоминал Чазов. После «дела врачей» из 4-го управления были удалены все евреи.
Спустя несколько лет после прекращения дела в коридорах продолжали обсуждать эти события. Более того, обратившись по какому-то поводу в кабинет ЭКГ, Чазов встретил там Лидию Тимашук, с заявления которой и началось дело «убийц в белых халатах». По словам Чазова, Тимашук оказалась «милой приятной женщиной лет сорока, отзывчивой и хорошим специалистом». Самое поразительное заключалось в том, что она продолжала работала бок о бок с теми, кто пострадал от репрессий.
Много позже, когда Чазов возглавил четвертое управление, он пытался разобраться с подоплекой «дела врачей». В частности, его интересовало почему обвинения в убийстве Андрея Жданова и Александра Щербакова появились только в 1952 году, то есть через четыре года после смерти первого и семь после смерти второго.
Руководство КГБ уходило от разговора на эту тему. Однажды шеф спецслужбы Юрий Андропов, по словам Чазова, очень кратко высказался на этот счет: «Это было тягчайшим преступлением не только против отдельных личностей, но и против народа. Страна могла остаться без передовой медицины…»
Отведай ты из моего кубка
Чазов нередко брал дежурства в «кремлёвке», которые оплачивались дополнительно. В больнице сохранялся заведенный еще Сталиным порядок, согласно которому шеф-повар и врач должны были пробовать все блюда, подававшиеся спецпациентам. «А это было ни много ни мало шесть первых блюд и 10-12 вторых. Если учесть, что дежурному врачу полагался еще завтрак, обед и ужин, то проблема моего питания была решена на уровне Лукулловских обедов (выражение появилось в память о римском полководце Луции Лицинии Лукулле, который был известен своими роскошными пирами — прим. Kremlimhill)», — написал Чазов в своих воспоминаниях.
Работая в кремлевской больнице, Чазов несколько раз подавал заявления об увольнении, чтобы сконцентрироваться на исследовательской работе. Когда Хрущев объявил курс на демократизацию, отдел кадров неожиданно вспомнил об этих просьбах и предложил Чазову уйти. Он согласился.
В погоне за обезьяной
Чазова позвал к себе Мясников в Институт терапии. Здесь он решил сосредоточиться на проблеме инфарктов миокарда, которые изучал еще в кремлевской больнице.
Для проведения экспериментов было решено использовать обезьян. У животных воспроизводились патологии внутренних органов, в частности, атеросклероз. Для этого, по воспоминаниям Чазова, их приходилось кормить особым образом, в том числе шоколадом, который покупали с зарплаты.
Однако самое страшное было в другом — после окончания эксперимента животному нужно было отрубить голову, так как иные способы умерщвления, как считали специалисты, искажали картину заболевания.
В экспериментах Чазову помогал один сотрудник — любитель выпить. Работать с животными он соглашался только после дополнительной «премии» в виде бутылки со спиртом.
Инцидент произошел в главный государственный праздник Советского Союза — 7 ноября. Когда служитель, как следует нагрузившись «премией», открыл дверь вольера, одной из питомиц удалось удрать. Обезьяна выскочила на улицу и побежала вдоль улицы Богдана Хмельницкого (сейчас Марасейка). За ней бросились врачи, в том числе и Чазов.
Макака свернула в один из переулков и по пожарной лестнице залезла в открытое окно. По крикам жильцов медикам быстро удалось определить в какой из квартир спряталось животное. Чазов постучался в эту квартиру, ему немедленно открыли. Он увидел обезьяну, которая испуганно замерла на столе, схватил его в охапку и унес.
В Институте терапии Чазов занимался не только научными исследованиями, но и активно популяризировал медицинские знания, выступая с лекциями в Сокольниках, Парке Горького, Эрмитаже и различных клубах. Позднее этот навык поможет Чазову, по его собственному признанию, говорить кратко, простыми словами отвечать на сложные вопросы и уверенно держаться перед камерой. Это особенно ему пригодилось, когда ему пришлось говорить на камеру.
Ошибочно считать, что работа Чазова в научной сфере была безоблачной — у него были враги. Сперва они пытались поставить под сомнения научную обоснованность выдвигаемых им гипотез. Однако для основного удара избрали другой участок фронта — личную жизнь кардиолога.
На тот момент он был в браке с Ренатой Лебедевой. Но, как позднее он написал в своих мемуарах, встретил другую женщину — Лидию Германову и принял решение о разводе. По его словам, это стало поводом для травли. Его хотели исключить из партии, а от нее требовали сделать аборт, а также навсегда оставить Чазова. Однако женщина не сделала ни первого, ни второго.
Чазов принял решение продолжать работу и согласился провести на себе испытания одного из разрабатываемых препаратов. В 1961 году у него родилась дочь Ирина. В том же году в соавторстве вышло несколько научных статей в иностранных журналах. Удалось отбиться.
Полет на Кубу
В 1962 году разгорелся Кубинский кризис, и было принято решение направить на Остров свободы группу советских врачей, которые помогли бы местным коммунистам наладить работу системы здравоохранения.
В число четырех советников» вошел Чазов, которому в тот момент как будто забыли и попытки исключения из партии, и «не соответствующее моральному облику строителей коммунизма» поведение, и все остальное.
Эта поездка стала первым для Чазова выездом за рубеж. По воспоминаниям академика, на воздушном судне было 15 членов экипажа и всего четверо пассажиров. На подлете к Нью-Йорку их окружили американские истребители, которые сопроводили самолет для аэропорта Гаваны.
На тот момент на острове особую опасность представлял туберкулез. Еще одной проблемой стала реабилитация проституток. Революционные власти закрыли публичные дома, и женщины лишились источника дохода. Под лозунгом «Что нам дальше делать» они пошли на встречу с Кастро, который их убедил, что главное для них сейчас — это смена работы. Он выделил им автомобили, которые оставили богачи, бежавшие от революции. Предполагалось, что женщины смогут освоить профессию таксистов, однако это было лишь революционной утопией.
В Москве вместо благодарности врачей ждал холодный прием — участников миссии обвинили в том, что они неверно потратили 10 долларов и оштрафовали в десятикратном размере. Спасло Чазова то, что доллар по официальному курсу стоил 60 копеек, а значит и штраф оказался меньше половины месячной зарплаты.
Первые звоночки
В августе 1966 года Чазову позвонили первый раз и попросили принять участие в консилиуме. Пациентом оказался Юрий Андропов. У него подозревали проблемы с сердцем. Однако клиническая картина вызывала сомнения, и было принято решение обратиться к подающему надежды кардиологу. Он предположил, что проблемы связаны не с сердцем, а с почками.
Примечательно, что Андропов был воодушевлен таким диагнозом, так как подозревал, что под предлогом сердечной болезни его хотят вывести из политической борьбы, которая разворачивалась в то время. Хотя проблемы с почками и стали причиной смерти Андропова в тот момент, когда он достиг вершины политического Олимпа.
Второй раз Чазова позвали для участия в консилиуме главы Совмина Алексея Косыгина. Советский премьер-министр с порога заявил, что совершенно здоров и не видит смысла в консилиуме. Ему ответили, что обследование связано с высоким уровнем холестерина в крови. Чазов посоветовал ему соблюдать режим работы, отдыхать и следить за питанием.
Это подкупило Косыгина, который был удивлен поведением врача, которые не прописывал ему таблеток. Позднее Чазов в мемуарах признался, что отсутствие медикаментов было связно с тем, что в то время еще не было препаратов, которые бы могли обеспечить снижение холестерина.
Еще одним пациентом Чазова был Марк Бернес. Он жаловался на «непонятные боли в груди и непонятную одышку». Знаменитый артист предполагал проблемы с сердцем, однако врачи это диагноз не подтвердили и посоветовали обратиться к пульмонологу. Спустя три года Бернес был госпитализирован с раком легкого. Это случай, судя по воспоминаниям Чазова, до сих пор заставляет его размышлять над тем, была ли возможность у врачей с учетом диагностического оборудования того времени разглядеть зарождающуюся опухоль и продлить жизни талантливому артисту.
Во главе «кремлевки»
В начале 1967 года Чазов стал руководителем 4-го управления Минздрава. Несколько позже он узнал, что его кандидатура была использована Брежневым для того чтобы не допустить до этой должности тогдашнего замруководителя управления Сергея Антонова, который представлял группу бывших комсомольцев Александра Шелепина. Они были конкурентами генсека.
Спустя некоторые время после назначения Брежнев вызвал Чазова под предлогом лечения бронхита. Однако беседа пошла вовсе не о проблемах со здоровьем. Брежнев уверил Чазова, что у того карт-бланш и призвал незамедлительно и без оглядки на кого бы то ни было приступать к реформам.
С Чазовым связаны несколько изменений в работе «кремлёвки». Во-первых, нужно было отказаться от анкетного принципа подбора кадров. Во главу угла были поставлены два принципа — порядочность и профессионализм. Иные аспекты, в том числе и национальный, маячивший еще со времен злополучного дела врачей, не рассматривались.
Во-вторых, было решено отказаться от традиции использовать в лечении только давно проверенные временем препараты. Ставка была сделана на новейшие достижения, причем как отечественной, так и зарубежной фармакологии. Более того, некоторые медикаменты получили из-за рубежа даже до начала их широкого применения в стране изобретения.
С этим связан один курьезный случай. В 1973 году Брежнев в замке Рамбуе встречался с французским лидером Валери Жискар д’Этстеном. На мероприятии присутствовал и министр иностранных дел страны Жан Сованьярг. Внезапно он потерял сознание, французы вызвали скорую, которой до замка было добираться около получаса.
Чазов с разрешение президента Франции начал оказывать помощь министру. Представители советской делегации сняли кардиограмму и установили, что у чиновника обморок. Подобное было нередким явлением у Брежнева, который уже тогда начал злоупотреблять снотворным. Чтобы привести в чувства дипломата, ему ввели только что разработанный во Франции препарат когитум.
Когда приехали местные врачи, советские коллеги рассказали, что произошло и какие медикаменты были использованы. Врачи скорой не слышали ничего о когитуме, поэтому Чазов подробно рассказал о препарате, его свойствах и действии. При этом, судя по всему, он умолчал, что это новейшая французская разработка, чтобы не ставить в неловкое положение ни местных докторов, ни тех, кто доставал эти препараты для советских лидеров.
Чазов и Андропов
Чазов дружил с Андроповым. Нередко глава КГБ обращался к медику с особыми просьбами. Как следует из воспоминаний Чазова, перед вводом войск в Афганистан Андропов попросил сделать так, чтобы Абдулла Амин, брат президента страны Хафизуллы Амина оказался в Москве на лечении. Дело было в том, что Абдулла Амин возглавлял спецслужбы страны, и его отсутствие значительно упростило бы работу советским войскам при штурме дворца его брата.
Иногда внимание со стороны КГБ оказывалась слишком навязчивым. Как вспоминал позднее Чазов, однажды к нему пришел один из чекистов. Он сказал, что если у профессора нет времени на поиски спутницы жизни, ему подготовили несколько кандидатур. С этими словами он положил перед медиком несколько папок. Чазов отказался и рассказал об этом Андропову. Он признал, что сотрудники несколько переборщили, но все же посоветовал известному Чазову обзавестись семьёй. После этого глава КГБ посоветовал Чазову жениться на Лидии Жуковой. Она была помощницей Чазова, позднее с ней он и заключил брак.
Сапог для сломанной ноги
В 1982 году на Брежнева во время посещения ташкентского авиазавода упали массивные металлические леса. Это привело к перелому ключицы и многим другим повреждениям. Информацию об этом засекретили. Дряхлеющему генсеку, который получил сильные травмы, рекомендовали прервать визит. Сперва Брежнев не согласился, но после все-таки был эвакуирован в Москву.
Примерно в это же время Чазов сломал ногу. Ему позвонил Андропов и попросил принять руководство лечением, несмотря на травму. Чазов согласился. Чтобы он мог передвигаться без костылей, ему смастерили нечто вроде сапога. Благодаря этому изобретению он смог ходил лишь с палкой. Как вспоминал позднее Чазов, он с одной стороны доказал, что такое вариант лечения перелома ноги возможен, с другой — показал какие побочные эффекты могут возникать при использовании такого устройства.
Спитак — испытания для министра
В 1987 году он возглавил Минздрав, хотя сперва отказывался, понимая объем предстоящей работы. Кроме этого, подобный поворот ставил крест на его планах по научной деятельности.
В этой должности он застал землетрясение в Армении. Утром 7 декабря 1988 года Чазову позвонил зампред правительства Борис Щербина, который находился в Нагорном Карабахе из-за разворачивающегося там конфликта. Щербина рассказал о подземных толчках.
В четыре часа дня была сформирована сводная группа врачей из ведущих медучреждений — института Склифосовского, института Вишневского, института Бурденко и других. Сбор был в аэропорту Внуково, пока ждали машину с лекарствами, лаборантки из НИИ скорой помощи кормили медиков сухарями, которые прихватили с собой.
По словам Чазова, системы экстренного развертывания медучреждений была разработана с учетом аварии на Чернобыльской АЭС и охватывала все возможные экстремальные ситуации. В Ленинокане не было связи, поэтому город были разделены на небольшой районы, в которые назначались автомобили скорой помощи. Кареты постоянно курсировали по своим территориям, чтобы их видели и могли обратиться за помощью.
Вместе с тем не обошлось и без сомнительной критики. Спустя несколько дней один из московских врачей, который работал на скорой, написал в журнал «Огонек» письмо, где рассказал о «бесцельной езде» скорых…
Вместо заключения
Заслуги академика Чазова были отмечены многочисленными наградами: он Герой Социалистического Труда, кавалер ордена «За заслуги перед Отечеством» I, II и III степени, кавалер четырех орденов Ленина, молдавского ордена «Трудовая слава», французского Ордена Академических пальм, в разные годы он был лауреатом Госпремий СССР и России.
Он является почетным доктором Военно-медицинской академии, Иенского университета (ФРГ), Карлова университета (Чехия), университета Куинс (Канада), Краковского университета (Польша), является почетным членом Американской ассоциации сердца, Шведского научного медицинского общества, Венгерской академии наук и многих других учреждений. В 1985 году основанное им международное движение «Врачи мира за предотвращение ядерной войны» (International Physicians for the Prevention of Nuclear War) было удостоено Нобелевской премии мира.
Эти награды и почетные звания как нельзя лучше характеризуют его достижения в изучении и лечении человеческого сердца. Но больше всего о его заслугах свидетельствуют тысячи пациентов, которые благодаря его труду смогли жить.
Дмитрий Волин
При публикации настоящего материала на сторонних ресурсах использование гиперссылки с указанием ресурса kremlinhill.com обязательно!
КРЕМЛЁВСКИЙ ХОЛМ. Страницы истории 