«Я хочу здесь жить». Из сибирской деревни в аппаратную на Шаболовке

Легенда отечественного телевидения, заслуженный деятель искусств РСФСР Калерия Кислова сегодня принимает поздравления с юбилеем. Будущая «Мисс Телевидение», как ее называл Леонид Брежнев, родилась в маленькой сибирской деревне. Она долго не могла найти своего призвания, пробовала себя в театре, была замужем за сотрудником госбезопасности и даже ездила с ним в долгосрочную загранкомандировку. О долгом и извилистом пути на вершину телевизионного олимпа, а также о том, как ее отца чуть не посадили и о ежедневном посещении цыганского театра «Ромэн» читайте в материале портала «Кремлевский холм»

Моя чайори

Дед Кисловой Александр Филиппович Кислов, был цыганом из табора. В молодости его выслали в Сибирь за драку. Бабушка рассказывала, что дед с друзьями однажды зашел в трактир, где сидели какие-то «мужики в штатском». Один из них сказал хозяину: «Этих грязных цыган выгони». Началась драка, компания деда разбежалась, а его самого скрутили. Человек, с которым они дрались, оказался каким-то чиновником. Кислова осудили на вечное поселение и отправили в сибирскую деревню Каргат. Там он познакомился с Екатериной Степановной Егоровой. У них родилось 16 детей, две дочери и 14 сыновей.

Так получилось, что из всех детей с бабушкой в Каргате остался только папа Кисловой. Кто-то ушел в армию и стал кадровым офицером, кто-то уехал. Бабушка, как и дед, называла внучку «чайори». Маленькая Калерия думала, что это от слова «чай», потому что бабушка с дедом очень его любили. Потом она выяснила, что по-цыгански «чай» — это девочка, а «чайори» — это ласковая форма.

В 30-е годы семья жила недалеко от Новосибирска, в райцентре — городе Тогучин. В годы большого террора колесо репрессий сперва прошлось по краевому и районному руководству. Потом стали искать «сообщников» на более низком уровне. Нашлись «добрые люди», и вскоре пришли за отцом Кисловой. Он рассказывал, что на одном из собраний вышла агроном, молодая девочка, которая произнесла пламенную речь: «Посмотрите на Кислова. Он пишет в анкете, что из крестьян. А гляньте-ка на его ручки — они всегда ухоженные. Посмотрите, в каких сапогах он ходит. Кирзовые не носит — у него хромовые. А какие рубашечки. Всегда чисто выбрит, курит только «Казбек». Значит, он презирает нас». Этого оказалось достаточно.

В доме Кисловых начался обыск, никаких даже самых условных улик найти не удавалось пока оперативники перед самым уходом не зашли в детскую, где сидела Калерия с братом. Там они заметили открытку, на которой было написано «Товарищ Эйхе с детьми на прогулке в Саду имени Сталина». Этот самый товарищ Эйхе был первым секретарем Западно-Сибирского крайкома, которого арестовали одним из первых. Открытка стала достаточным основанием, подтвердившим связь отца с «врагами народа». Отца увели.

Слух об аресте мигом разнесся по поселку. Кислова стала изгоем. В классе от нее демонстративно отсела лучшая подруга. Мать в ожидании ареста закопала в саду тайник с деньгами. Решили, что как только за ней придут, дети должны будут выбраться из дома, «взять деньги из тайника и ехать в Новосибирск к дяде Толе». Однако вместо оперативников в дверь постучался отец. Его отпустили. Начальник отдела госбезопасности ушел в отпуск. Вместо него остался молодой следователь, который внезапно решил вникнуть в суть обвинений и, не обнаружив состава преступления, отпустил отца. Вскоре после этого вся семья уехала в дальнее село Маслянино на отроге алтайских гор.

«Ромэн»

В 15 лет Калерия узнала, что в Новосибирск с гастролями приехал цыганский театр «Ромэн». Она уговорила родителей отпустить ее в большой город. Ей купили кое-какие вещи, дали ключ от комнаты дяди Толи (куда она должна была бежать с братом, если бы за матерью пришли). От Маслянино до железной дороги было около ста километров. Добраться до станции можно было на попутке, но когда Кислова пришла к шоферам, они играли в карты. Тогда девочка попросилась в обоз, запряженный быками. В пути одежда, завернутая в узелок, упала с повозки. Кислова осталась без нарядов.

В Новосибирске Калерия пошла первым делом гулять по Парку имени Сталина (который был на открытке, за которую ее отца чуть не посадили). В Летнем театре этого парка гастролировал «Ромэн». Она купила билеты на все спектакли. Каждый день Кислова садилась всегда на одно и тоже место в красном платье.

• 

• 

«Однажды ко мне подошли три парня из «Ромэна», я уже их в лицо запомнила, они в основном составе плясали:

— Турамны? (Ты цыганка?)

— Нанэ, ромэнэ чай (Нет, цыганская девочка).

— А, ну, пошли.

— Куда.

— К Ляле.

Я обалдела совершенно, думала, что они врут, даже дара речи лишилась. Мы вышли, поднялись по лесенке в служебную часть. И они проводили меня к Ляле: «Наша, наша, наша!», — так описывает Кислова свою первую встречу со знаменитой Лялей Черной.

С тех пор Ляля Черная ее от себя не отпускала. Театр полтора месяца гастролировал, и Калерия ездила с ним. Вечером устраивали ужин у костра, жарили картошку. 

Чудесное время кончилось в тот момент, когда в дверь постучал военком из деревни, где остались родители. Он отвез ее домой — наступал учебный год.

В 1944 году Кислова окончила школу и приехала в Новосибирск, где жил ее брат. В город был эвакуирован Ленинградский театральный институт. Кроме того, в Новосибирске открылась театральная студия. Кислова поступала как все: и туда, и туда. Ее приняли в оба учреждения. Жить пришлось в общежитии, потому что дядину комнату забрали для эвакуированных.

Однажды утром ее разбудили соседки по общежитию и сказали, что пришел ее отец. Девушка сперва не поверила, но все же вышла. «У дверей стояла легковая машина, а я на легковых вообще никогда не ездила. Папа говорит: «Садись». Открывает мне дверь, водитель выходит здоровенный такой.

— Это Иван Данилович, водитель. Хороший мужик! — сказал отец и добавил, — есть хочешь?

— Папа, очень хочу!

И мы поехали в обкомовскую столовую. Вошли, там один человек сидит завтракает. На молодого Шаляпина по фотографии слегка похож. Папа поздоровался с ним. Мы сели за другой стол», — рассказывает об этом эпизоде Кислова.

«Человеком, похожим на молодого Шаляпина», оказался сосед по дому, где жил отец, Егор Лигачев, который тогда был первым секретарем обкома комсомола Новосибирской области. Отец работал главным агрономом региона. Переехав к папе, Кислова очень быстро стала устраивать у себя вечеринки. Для этого было все необходимое: много места и патефон.

Сцена и СМЕРШ

После войны Кислова поступила в ГИТИС, примерно тогда же вышла замуж за Геннадия Сидорова, который «служил в СМЕРШе». Супруг хотел, чтобы Кислова занималась только учебой, однако ее тянуло на подмостки. В этот момент они переехали в Алма-Ату. Муж пытался контролировать Кислову. Ждал по часам ее возвращения с репетиций, если она задерживалась, начинались скандалы.

Наконец Кислова не выдержала и уехала в Новосибирск. Сидоров поехал за ней, часами стоял под окнами, звонил из телефона-автомата. Кислова сдалась, согласилась вернуться к мужу и уйти из театра. Написала в Алма-Ату письмо, оттуда пришел ответ, что покинуть быстро труппу совершенно невозможно — она задействована во многих спектаклях, а чтобы ввести замены требуется время. Покончив, в итоге, с алма-атинской сценой, Кислова поступила в Новосибирский театр, хотя особых успехов на подмостках в отличие от столицы Казахской ССР у нее уже не было.

Спустя какое-то время супруга перевели в Австрию, и он попросил Кислову поехать с ним. Он был обязан находиться заграницей с женой.

В Москву! В Москву!

С отъездом супруга в загранкомандировку Кислова вздохнула с облечением. Если у нее в театре выпадало три выходных дня подряд, она летела в Москву. В столице было три гостиницы, которые ее принимали как жену чекиста. Это была «Украина», «Пекин» и «Метрополь». Лучше всего было, конечно, в «Метрополе». Как только Кислова приезжала на «столичные гастроли» в ее номере собирался московский бомонд. Приходил ее приятель из Малого театра Евгений Матвеев, за ним подтягивалась актриса Театра Советской Армии Вера Капустина, композитор Александр Зацепин, режиссер Шакен Айманов. Еду заказывали из гостиничного ресторана. Обязательно ехали в театр. После театра был ужин и обсуждение увиденного. Три дня проносилось незаметно, и Кислова мчалась обратно в Новосибирск. Самолет летел 12 часов с промежуточными посадками в Свердловске и Омске. Билеты покупала так, чтобы прилететь к спектаклю. Мама встречала ее в аэропорту. Забирала вещи, вручала чемоданчик с гримом.

В какой-то момент к ней подошел руководитель театра по фамилии Слоущ и сказал, что случайно узнал о ее вояжах в Москву. Он предупредил, что в случае опоздания на спектакль «спустит всех собак». После этого разговора поездки стали реже.

В Потсдам! В Потсдам!

Тем временем супруга перевели в Германию. Он продолжал бомбардировать Кислову письмами с вопросом, когда она приедет. В 1958 году в самолете Калерия узнала от попутчиков о Потсдамском военном передвижном театре. План созрел молниеносно – она решила поступить туда и написала мужу, что готова приехать. Он тут же сделал вызов. В конце августа она приехала в Москву, поселилась в «Пекине». Родственники сослуживцев мужа понесли посылки. В ГДР всегда просили привезти черный хлеб, селедку, «какие-то баночки». Багажа набралось порядочно. Гостиница была особая, и Кисловой дали «солдатиков», которые помогли донести вещи до поезда.

«Обвешанная этими чемоданами» Кислова приехала в Берлин. Вышла на вокзале, и не увидела супруга. За время поездки она познакомилась с попутчиками, некоторые предложили ей помощь с багажом, но она отказалась.

«Вижу, какой-то парень ходит, ищет кого-то. Внешне явно немец: в гражданском костюме, буклированном пиджаке — по моде. Услышала, как он говорил с кем-то по-немецки. Потом подошел к проводнице моего вагона, и что-то спросил у нее по-русски. Я решила, что нужно у него попросить помощи», — рассказывает Кислова.

Молодой человек подошел к ней и спросил, не Сидорова ли она. Она назвала свою фамилию, добавив, что Сидоров — это ее муж. Оказалось, это был коллега супруга. Он отнес ее вещи в машину и повез в квартиру. Там они дождались приезда Геннадия, который был в Западном Берлине.

Кислова начала осторожно рассказывать мужу о своих театральных планах, но оперативник разбил все ее мечты. Жили они не в Потсдаме, и для поездок нужно было получить специальный пропуск. А, по словам мужа, если она будет ездить туда одна, то дело очень быстро закончится появлением ухажера и провокацией.

Вместо театральных подмостков Кисловой пришлось довольствоваться сценой гарнизонного ансамбля песни и пляски. Ситуацию отчасти скрашивали бесконечные балы, которые давали в местном Доме офицеров. Время от времени муж брал ее с собой в Западный Берлин. Через полтора года терпение Кисловой лопнуло, и она решила, что не может более жить в чужой стране. В конце 1959 года она убедила мужа вернуться. Она поехала первой, супруг должен был вернуться в СССР чуть позже.

Новогодняя встреча

В Новосибирск она возвращалась с непродолжительной остановкой в Москве. В столице на праздновании Нового года будущий главный режиссер программы «Время» внезапно познакомилась с актером, которого до этого видела в картине «Память сердца».

Он был очень скромным, интеллигентным — полная противоположность Генке. Он уже, можно сказать, был готов к тому, чтобы сломать все. Он был народный артист СССР», — вспоминает Кислова.

Его звали Андрей. После вечеринки он вызвался проводить ее до гостиницы. А возле дверей отеля предложил прогуляться. Затем Андрей позвал ее на спектакль, но в этот день Кислова должна была ехать в Новосибирск.

Андрей оставил ей свой номер. Муж Кисловой быстро заметил новую фамилию в запиской книжке супруги, но поступил неожиданно. На 23 февраля он послал этому актеру от имени Кисловой открытку.

Ты можешь себе представить, как было трудно сочинять ее. Я не знал, как ты с ним разговариваешь — на ты или на вы, и как ты его называешь — по имени-отчеству или просто по имени? И он ли это вообще?», — вспоминает Кислова слова мужа, который признался ей в этом только спустя несколько месяцев.

Причиной, по которой Сидоров решил раскрыть свою игру, стала телеграмма от актера: «Буду проездом в Новосибирске». Всю ночь оперативник курил сигареты, ходил по квартире и рассказывал Кисловой подробности своего трюка. По его словам, они уже давно выяснили отношения. Кислова встретилась с тем актером в аэропорту, но так и не рассказала об игре, затеянной мужем.

Их следующая встреча была более продолжительной — Андрей приехал на гастроли. На это время Сидоров уехал в отпуск в Кисловодск (или сказал, что уехал, но, так или иначе, Кислова его не видела, пока актер был в городе).

• 

• 

В Новосибирске Кислова решила вернуться в театр, однако все тот же Слоущ, сказал, что ставок нет, и предложил играть бесплатно. После этого разговора, она встретила на улице своего приятеля Владимира Кузьмина — он был режиссером из Ленинградского театрального института, который переехал в Новосибирск. Кузьмин позвал ее в гости. За разговором он признался, что работает главным режиссером новосибирской студии телевидения, куда же устроил и свою жену. Он позвал Кислову заглянуть к ним на работу.

Мне показалось, что это какой-то космический корабль. Мониторы, свет приглушенный, раздаются команды режиссера. Это прямой эфир был. Я смотрю — люди сидят внизу, в студии. И тут нажимается кнопка и идет эфир, и все это видят. Я совершенно обалдевшая сидела, смотрела на это все», — рассказывает Кислова. После этого дня она призналась, что «хочет жить в аппаратной».

Кузьмин тут же повел ее к директору, который хорошо знал отца Кисловой. Заявление о приеме на работу подписали моментально. Сидоров сначала обрадовался, что супруга ушла из театра, но, когда понял, что телевидением Кислова увлеклась еще больше, чем театром, пожалел об этом.

Кислова с головой ушла в работу, трудилась по выходным и праздниками, «не считаясь ни с какими нормами». Сначала была ассистентом режиссера, потом начала работать уже как режиссер.

Она занималась созданием телеспектаклей, работала в передвижной телевизионной станции (ПТС), вела трансляции хоккейных матчей. Летом в Новосибирск приехал Театр Советской Армии. Студия готовила портреты некоторых актеров — Зельдина, Касаткиной, Сошальского.

Новая высота

В январе 1961 года она приехала в Москву. На Шаболовке проходили дни, посвященные городам – миллионникам. День Новосибирска выпал на последнее воскресенье января. В столицу прилетел десант на двух самолетах. В пассажирском летели актеры, режиссеры, съемочная группа. Грузовым бортом в Москву доставили декорации и реквизит. Новосибирцы подготовили два спектакля, при этом действие одного из них проходило в самолете, и декорацией для постановки служила кабина воздушного судна. Кисловой было доверено сидеть за пультом трансляции.

В помощь к сибирякам выделили группу столичных специалистов, которых привела руководитель Редакции для детей и молодёжи Валентина Федотова. Но Кислова отказалась от помощи. Федотова удивилась — трансляция должна была идти около 12 часов причем из нескольких студий, но будущий главный режиссер программы «Время» сказала, что справится сама. Федотова отметила, что если в трансляции будут сбои, под ударом окажутся сразу все, но Кислова была непреклонна.

В назначенный день она скакала из студии в студию, включая и выключая передачи, а Федотова бегала за ней попятам, боялась, как бы юная девушка из Сибири не упала в обморок от нагрузки. После этого дня Кислова немедленно ушла в отпуск. А Федотова на следующей неделе на летучке сказала: «Я вчера понаблюдала, как работает периферийная студия. Вы мне все тут доказываете, что нужно по десять помощников, по пять ассистентов на передачу, а приехала из Сибири одна девчонка и все сделала одна».

Участники совещания уже знали Калерию, их познакомила работавшая на Шаболовке подруга Кисловой Лариса Крюкова. После летучки Федотова попросила, чтобы Кислову пригласили к ней. «Я из гостиницы выпорхнула, поехала. Валентина Ивановна мне всякие восторженные слова говорила, и благодарила меня», — рассказывает Кислова.

Узнав, что Кислова уходит в отпуск, Федотова предложила ей поработать в телецентре на общественных началах. Кислова тут же согласилась. Через месяц будущий главный режиссер церемоний открытия и закрытия XXII летних Олимпийских игр решила, что никуда из Москвы не уедет. Сначала взяла в Новосибирске отпуск без сохранения зарплаты, а после уволилась.

Уйти с работы оказалось несложно, а вот официально трудоустроиться быстро не получилось. Начались проблемы с пропиской, которые тянулись почти полтора года. Начальники Кисловой писали письма во все возможные инстанции, но прописку ей не давали. А без штампа в паспорте нельзя было устроиться на работу. Вместо регулярной зарплаты Кислова довольствовалась какими-то гонорарами, и даже оплатой за участие в массовке. Все это время она жила в двухкомнатном номере «Метрополя» как жена сотрудника госбезопасности.

Телевизионная карьера Калерии Кисловой развивалась. Ей, например, было доверено снимать один из отрезков пути кортежа Юрия Гагарина 15 апреля 1961 года. Автомобили нужно было поймать в районе Первой Градской больницы и показать как они едут по улице Димитрова (сейчас Большая Якиманка) в сторону Кремля. Причем в этот короткий промежуток нужно было успеть показать и машину, и взять крупно людей, собравшихся по обеим сторонам улицы. Возможно, Кисловой доверили бы и съемки митинга с участием первого космонавта на Красной площади, но ей туда не могли выписать пропуск, потому что опять-таки не было трудового договора из-за отсутствия московской прописки.

Кислова жила в гостинице уже около 9 месяцев, когда ее ассистентка предложила переехать в коммуналку на Моховой. Комната освободилась, потому что хозяйка переехала к сыну военному. Однако там Кислова не задержалась – из-за гибели сына на учениях хозяйке комнаты нужно было срочно вернуться в Москву.

В этот момент она познакомилась с Юрием Нечаевым.

Как-то подхожу к дому — он стоит. Я говорю: «Юр, ты чего стоишь? «Он говорит: «Я тебя жду. Хочу пригласить вот на уголок кофеечку попить». «На уголок» — так называли кафе «Националь», потому что вход был со стороны Тверской. Там с 5 до 7-8 вечера собирались писатели, журналисты, поэты», — рассказывает Кислова.

Потом он стал встречать ее возле работы. Работать ему особенно не приходилось — его папа был замминистра просвещения, потом замминистра трудовых резервов. А мама была заместителем начальника Центральное статистическое управление СССР и советником генерального секретаря ООН по народонаселению.

После того, как ее попросили из комнаты, она не знала, что делать. В этот день она встретила Юрия Нечаева, он был вместе со своим братом Артемом. Они позвали ее традиционно ужинать «на уголок», но она предложил им ресторан Всероссийского театрального общества, куда Кислова могла провести как человек не чуждый Мельпомене. За ужином она рассказала молодым людям о своей проблеме. Нечаев взялся помочь и быстро нашел небольшую комнату на Кутузовском проспекте, помог перевезти вещи.

Спустя какое-то время у Кисловой почти совсем закончились деньги. На последние пять копеек она поехала на работу за гонораром, который ей обещали. Однако в ведомости ее не оказалось. Тогда Кислова отправилась пешком в редакцию. Помощь пришла неожиданно, ее коллеги, узнав, что Кислова умеет работать на швейной машинке, предложили ей по выкройкам создавать платья. Кислова сначала отказывалась, но потом согласилась. Условились о цене — 15 рублей за платье, 25 — за платье-костюм. Этот комплект состоял из юбки и пиджака. Причем за первое платье ей заплатили вперед, чтобы от голода она «не потеряла ткань по дороге». Платья делала за ночь. Круг заказчиков ширился — пришла жена офицера, принесла чемодан ткани, из которой нужно было сделать небольшую коллекцию для летнего отдыха.

Нечаев продолжал приходить в гости, и каждый раз говорил Калерии: «Что ты мучаешься? Выходи за меня, и я тебя пропишу». Устав от отсутствия перспектив, она в итоге позвонила мужу и попросила официального развода. Он согласился, хотя для этого нужно было дать объявление в газету, отчитаться по партийной линии и перед начальством. Кислова сказала, что бы он все валил на нее. Спустя какое-то время они разошлись.

Выйдя из одного брака, Кислова согласилась на уговоры Нечаева. О браке знал отец и одобрял союз. А вот мать была против — Кислова была на 10 лет старше нового супруга, кроме этого за спиной маячил первый брак. Мать Нечаева боялась, как бы не выяснилось, что у Кисловой еще и дети есть. Несмотря на холодные отношения с матерью Кислову прописали у Нечаевых, которые жили в бывшем доме купца Красильникова на 6 лучевом просеке парка Сокольники.

Спустя какое-то время у Кисловой зазвонил телефон.

— Я слушаю.

— Это Антонина Михайловна. Мне кажется, нам пора познакомиться.

— Как скажете.

— Давайте завтра приезжайте на пельмени.

— Ой, Антонина Михайловна, я же сибирячка, я пельмени умею делать.

— А я иначе и не мыслила. Поэтому и говорю про пельмени. Тогда завтра вас в такое-то время жду.

В назначенный час две женщины встретились и поехали на рынок за мясом и всем необходимым. Юрий помогал. Потом все пошли гулять по Сокольникам. Антонина Михайловна сперва обращалась к Кисловой по имени – отчеству, но после перешла на имя.

С пропиской Кислова побежала к Федотовой, которая немедленно оформила ее в штат и у нее наконец появилась первая зарплата – около 90 рублей. Постепенно Кислова отложила в сторону шитье и полностью посвятила себя телевиденью. К этому времени Редакцию программ для детей и молодежи разделили на два подразделения — Редакцию молодёжных программ и Редакцию для детей. Кислова осталась в молодежной вместе с Федотовой.

Карьера Калерии Кисловой быстро пошла в гору, но это уже совсем другая история, которая заслуживает отдельного рассказа.

Дмитрий Волин

Хотелось бы от всей души поздравить легендарную Калерию Венедиктовну с юбилеем и пожелать здоровья и благополучия ей и ее близким!

Обложка: Калерия Кислова Фото: © Константин Петров/Kremlinhill

При публикации настоящего материала на сторонних ресурсах использование гиперссылки с указанием ресурса kremlinhill.com обязательно!

© Kremlinhill.com, 2018 — 2021