Рай после империи

Предыдущая лента «Горбачев. После империи» была снята около 20 лет назад. Названия первой и второй картины многозначительно смотрятся вместе: рай после империи.

Михаил Горбачев, оставивший большую политику 29 лет назад, по-прежнему популярен. И даже сейчас его высказывания неплохо расходятся в интернете. О нем снимают картины, ставят спектакли, пишут книги. Одних только документальных фильмов уже больше десятка. Немецкие кинематографисты Вернер Херцог и Андре Сингер создали фильм «Встреча с Горбачевым». В России ее сперва показали в одном из залов огромного торгового центра на окраине столицы. Это было довольно странно, учитывая хотя бы формальную должность героя картины. Потом, как будто исправились — сделали фильмом закрытия ММКФ 2019 года.

Некоторое время назад вышел спектакль Алвиса Херманиса «Горбачев», который играют в Театре наций Евгений Миронов и Чулпан Хаматова.

И новая лента Манского, и картина Херцога, и спектакль Херманиса обретают особое звучание в контексте 90-летия Горбачева, которое наступает в следующем году.

И это рай?

Фильм «Горбачев. Рай» начинается с долгих кадров пустынного загородного дома, обнесенного двойным забором. То ли секретный склад, то ли тюрьма.

Фильм строится на разговоре Горбачева с режиссером. Почти вся картина снята на госдаче. Есть несколько сцен вне охраняемого объекта. Один из таких эпизодов создан в квартире, где первый и последний президент СССР встречает новый — 2020 год, как можно понять из обращения нынешнего президента России. Еще одна выездная локация в Театре наций, где Горбачев обсуждает с режиссером и актерами постановку. Итог он видел и сказал, что ему понравилось.

В каждом кадре фильма можно видеть, что Горбачев нездоров. Режиссер не пытается это скрыть. Наоборот подчеркивает — есть большой эпизод, где Михаил Сергеевич долго встает с кресла, опираясь на ходунки.

Манский говорит с ним подчеркнуто медленно и громко. Горбачев отвечает неторопливо, иногда по-стариковски совсем шепотом. Цитирует Пушкина (один раз сбился), напевает песни на украинском, порой шутит ниже пояса и вставляет крепкие словечки.

Однако противопоставление дряхлеющего тела и ясного сознания дает некоторые сбои. Хорошее интервью — это соревнование. Интервьюер пытается заставить героя сказать то, чего герой говорить не хочет, а спикер старается не проболтаться. Кто-то берет интервью более жестко, кто-то менее, но, как правило, схема одинакова.

Так вы ничего не сказали

К Горбачеву много вопросов. Можно ли было сохранить СССР? Кто виноват в распаде страны? Что нужно было сделать с ГКЧП. Если целью действий на рубеже 90-х было не допустить кровопролития, то, как объяснить события в Вильнюсе?

Ожидаемые вопросы? Ожидаемые. Можно на них дать аргументированные ответы? Можно. Другое дело, что адептов противоположных взглядов на действия первого президента СССР ничего не заставит сменить позицию.

Есть такой термин — «дожать спикера» — когда герой начинает противоречить сам себе, редкий журналист удержится от соблазна ухватиться за слова и раскрутить историю.

Горбачев несколько раз попадает в такие ловушки и прибегает к совсем простым ходам.

— Так вы не ответили на вопрос.

— Я уже все сказал.

— Так вы ничего не сказали.

— Вот и хорошо.

В еще одном эпизоде Горбачев переводит тему на свое здоровье. (Камера показывает крупно его заклеенные пластырями места инъекций).

Осуждать человека за подобные приемчики, по меньшей мере, странно. Так поступают многие, и гораздо более молодые, и гораздо более здоровые. Более того, зрителям даже нравятся такие ответы, которые расходятся на мемы. Но рассказываемая история от таких поворотов как будто теряет.

На это воображаемый оппонент может возразить: «Вы, умники, доживите до 89 лет, а потом рассуждайте, кому, как и что нужно говорить». Справедливо такое утверждение? Одни скажут, что если человек не может держать удар, пусть не дерется. Другие возразят тем, что фильм снимается про конкретную личность в конкретной ситуации, и утверждения про способность держать удар — это бессмысленное обобщение.

С другой стороны, сам факт того, что в картине остались моменты, когда Горбачев не отвечает на вопросы, говорит, как минимум, о смелости героя картины. Иной бы потребовал удалить эти эпизоды или переснять ответы.

Искра промелькнула в тот момент, когда разговор зашел о Борисе Ельцине. В начале ответа кажется, будто Горбачев вышел на какой-то уровень исторического примирения. Правда довольно быстро он переходит на привычные рельсы — про алкоголь, выселение из кабинета. Внезапно Михаил Горбачев как будто берет невидимый ключ и поворачивает воображаемый замок — «закрыта тема».

Лицо с картины

Французский философ и литературовед Ролан Барт писал, что произведение умирает в авторе. После того, как объект завершен, автор — это последний человек, которого следует спрашивать, что он хотел сказать.

Если рассматривать перестройку — как результат творческой работы, то и автора, совершенно не нужно спрашивать о том, чего он хотел добиться своими действиями.

Автор (например, художественного произведения) зачастую сам не понимает, что он делает и, главное, зачем. За аргументами далеко ходить не надо. Только свистни — придет стройная делегация психологов и психиатров, которые завалят доказательствами, что очень часто человек может быть уверенным в том, что делает одно, а на самом деле стремится к другому.

В этой парадигме фраза «мне нечего сказать» — произнесенная или продемонстрированная, может оказаться не менее ценной, чем ответ с железобетонными аргументами. В конце концов, перед зрителями предстает возрастной человек, борющийся с большим количеством недугов.

Первый и последний президент СССР уже давно занял место в истории (с этим постулатом согласятся и сторонники, и противники — правда, будут спорить о знаке). А исторические персонажи, как правило, не отвечают на вопросы, а только смотрят с портретов. Вместо них говорят историки и кричат дилетанты.

Автор — Артем Токарев

Мнение редакции портала может не совпадать с мнением автора. При публикации настоящего материала на сторонних ресурсах использование гиперссылки с указанием ресурса kremlinhill.com обязательно!