Олег Сторонов: мы относились к Брежневу, как к отцу

115 лет назад, 19 декабря 1906 года родился генеральный секретарь ЦК КПСС, председатель президиума Верховного Совета СССР, Маршал Советского Союза Леонид Брежнев. Почти 20 лет он занимал высшие партийно-политические и государственные посты, играл важную роль в международной политике и жизни страны. Период его правления кто-то называет прекрасным, другие — застойным, при этом большинство настаивает, что это время было самым благополучным и спокойным в истории СССР. О любви Брежнева к плаванию, роли медсестры в истории страны, поисках стирального порошка для жены генсека и личной жизни семьи главы советского государства рассказывает комендант его дачи «Заречье-6», подполковник 9-го Управления КГБ СССР Олег Сторонов, прослуживший на этом объекте около 14 лет.

— Олег Александрович, расскажите, пожалуйста, какой путь вам довелось пройти до того момента, как вы оказались на даче Брежнева.

— Это было непросто и не быстро. После службы в армии меня вызвали в военкомат и предложили вступить в органы государственной безопасности. Я честно ответил на все вопросы сотрудника отдела кадров, который окончив разговор, резюмировал: по результатам собеседования я идеально подхожу для этой работы. Наша встреча состоялась в марте, время шло — мне никто не звонил, и в декабре я поступил на курсы в Бауманский институт, готовился к экзаменам. В один из дней раздался звонок сотрудника отдела кадров Кремля с приглашением в 9-е управление. Я пришёл в назначенное время и получил предложение о трудоустройстве с хорошей зарплатой и внятной перспективой через пару лет поступить в Школу КГБ. Мама воспитывала нас с сестрой одна, отец погиб во время войны, жили мы очень экономно и сообща приняли решение, что мне стоит принять это предложение. Затем я прошел обучение в Школе КГБ в Ленинграде и первые пару лет службы в Москве проверял документы на входе в ЦК, что меня, конечно, не очень вдохновляло. В какой-то момент я задумался о том, что это не то, к чему я стремился и чему нас обучали в школе. Но товарищи меня поддержали: «Не волнуйся и не спеши — всё у тебя впереди». И правда: вскоре меня перевели в Кремль, а потом началась учеба в Высшей школе КГБ имени Дзержинского. Я получил возможность учиться, отработав три года.

— Чему вас учили в Высшей школе КГБ?

— Там нас обучали азам и премудростям работы сотрудника комитета государственной безопасности. У нас было отделение, из которого выходили люди, прикреплённые к основному контингенту, и коменданты.

Когда я вернулся после учебы из Ленинграда, в отделе кадров нам говорили о важности нашей работы, поскольку нам предстоит вплотную взаимодействовать с высокопоставленными руководителями. Не чиновниками, как сейчас называют людей этого ранга, — раньше все были именно руководителями. Нас учили внимательно к ним относиться, с почтением.

После учебы я попал в 18-е управление Кремля. Начальник расположился ко мне с самого начала — он ценил мою щепетильность в работе, я тщательно выполнял все поручения в поездках по Союзу и за рубежом. Кроме того, обо мне очень хорошо отзывались старшие товарищи.

— Кого вы тогда сопровождали?

— Преимущественно членов Политбюро и секретарей ЦК. Такая была обязанность у сотрудников 9-го управления — обеспечивать их безопасность. В какой-то момент встал вопрос о расширении штата сотрудников на даче Брежнева. Накануне бывший комендант Павел Васильевич Сулоев обратился к супруге Леонида Брежнева Виктории Петровне с просьбой дать ему помощника. Дело в том, что за годы его службы семья увеличилась — у Брежневых появились дети и внуки, работы стало больше, а Сулоев по-прежнему управлялся один.

Виктория Петровна рассказала об этом разговоре Леониду Ильичу и в итоге руководитель 18-го отделения начал поиск подходящего человека. Фактически был организован серьезный конкурс, работала целая комиссия, а я стал одним из кандидатов на это место. Я осознал, что вышел в финал, когда мне предложили на следующее утро приехать на дачу для знакомства с семьей. Оно состоялось сразу после завтрака.

— Это был 1974 год?

— Совершенно верно. Меня пригласили в дом, и Леонид Ильич с Викторией Петровной принялись расспрашивать меня обо всем — откуда я, из какой семьи, женат ли, где и как я живу…

— Кто был более пристрастен?

— Скорее, Виктория Петровна, поскольку она была наиболее заинтересована в помощнике. Леонид Ильич слушал и внимательно наблюдал за мной, как я реагирую на вопросы и насколько обстоятельно отвечаю. После собеседования я снова отправился в дежурку. А через несколько минут мне сообщили о том, что с завтрашнего дня я смогу приступить к своим новым обязанностям. Я вышел на работу.

Павел Васильевич Сулоев встретил меня тепло, рассказал о членах семьи и представил другим сотрудникам, которые работали в доме. Первое время мы с ним работали вместе, а потом я переключился на основную работу — членов семьи и их поручения, а Павел Васильевич сконцентрировался на работе с персоналом.

— Много людей работало в доме?

— На даче был свой агроном, в его ведении — четверо парковых рабочих, а еще три повара, две официантки и одна сестра-хозяйка. Целый штат сотрудников. У меня со всеми сложились хорошие отношения, да и члены семьи Леонида Ильича увидели во мне человека, способного только на хорошее, и доверяли мне. Однажды Леонид Ильич рассказал мне о том, что увидел недавно на президенте Финляндии Урхо Кекконене красивый теплый свитер и признался, что мечтает о таком. Он был очень простым человеком, лишенным снобизма. Он спросил: «Ты можешь попытаться достать такую вещь? Только сразу скажи, сможешь или нет, потому что я не обижусь, просто поищу другие способы». Я позвонил своим товарищам — они связались с нашим посольством в Финляндии, и через пару дней оттуда привезли три свитера. Я показал их Леониду Ильичу, он выбрал один из них и сразу поинтересовался, сколько он стоит. Я знал, что так и будет, — поэтому когда делал заказ, сразу сказал коллегам: «Вы мне цену непременно назовите — члены семьи зададут мне этот вопрос». Так что я был начеку. Я озвучил цену, и Леонид Ильич распорядился, чтобы Виктория Петровна со мной расплатилась. Он был очень доволен покупкой и потом часто носил этот свитер. У него была ещё одна любимая вещь — спортивный костюм, который тоже привез ему я. Помню, как специально ездил на фабрику, где шили голубые трикотажные костюмы, напоминающие олимпийские, но без эмблем.

— Это правда, что Леонид Ильич предпочитал дачу московской квартире на Кутузовском проспекте?

— Леонид Ильич был простым человеком — он любил после работы переодеться во что-то простое и погулять по лесным тропинкам, или посидеть в беседке. Ему нравилось жить за городом, где ни машин, ни гудков, тишина и покой. Тем более, что «Заречье-6», к слову, находилось в 15-ти минутах езды от Кремля. Леонид Ильич периодически бывал и в квартире — порой заходил в свой кабинет, когда у него созревали какие-то мысли или надо было что-то найти. Возьмет, что ему надо, и снова за город. После работы Леонид Ильич очень любил смотреть кино. Председатель Гостелерадио Сергей Лапин запрещал какие-то ленты, отправлял на полку, а Брежнев давал хорошим фильмам зеленый свет. Ему очень нравились такие ленты, как, например, «Калина красная» и «Белое солнце пустыни». Практически каждый день мы составляли киноменю для Леонида Ильича и членов его семьи. Они любили смотреть фильмы о войне, мультфильмы, телепередачу «Клуб путешественников».

Однажды мы смотрели мультфильм «Бременские музыканты», и в тот момент, когда на экране король ел яйцо, а стражники пели песню, Леонид Ильич показал на одного из них с пушкой и сказал: «Олег, а это ты идешь в свите».

— Леонид Ильич любил какие-то настольные игры, шахматы, например?

— На отдыхе в Крыму ему больше нравилось домино. Это же все-таки более живая игра, предполагающая живое общение.

Иногда мы садились играть часов в 9 вечера и могли до часа ночи играть. В Москве не играли, только во время отпуска. Надо сказать, что и в Крыму Леонид Ильич отдыхал мало — у него были рабочие встречи с лидерами соцстран, буквально одна за другой, каждую неделю.

— Брежнев хорошо плавал?

— Он очень хорошо плавал. И все же после истории с Алексеем Косыгиным, перевернувшимся на байдарке и пережившем клиническую смерть, у Леонида Ильича увеличили количество охранников. Когда он плавал, это можно было видеть.

Кстати, в Крыму он однажды прокатился и на водных лыжах. Хорошо, что он начал морскую прогулку не с пирса, а с берега — к тому времени у него были слабые руки, и помощь охраны действительно понадобилась.

— Это в каком году было?

— 1978-1979-й. Было и такое, что Леонид Ильич плавал в море и так далеко уплыл, что вышел на берег профсоюзного санатория. А потом вдоль берега возвращался к себе на дачу. Отдыхающие, конечно, не могли поверить своим глазам — Брежнев в плавках идет по пляжу!

— Леонид Ильич в этот момент шел с охраной, вместе с вами?

— Да, конечно. И я вместе с ним.

— А что это была за история с женщиной, которая приплыла в гости к Брежневу?

— Это действительно было. В Крыму было две дачи: на первой Леонид Ильич отдыхал, а на второй — его гости, Черненко, например. Сотрудник охраны неожиданно обнаружил плавающую женщину на территории второй дачи. Ее, конечно, задержали. Женщина рассказала, что живет в военном городке, она была замужем за военным, развелась и теперь не знает, что делать. Отчаявшись, она решила обратиться к Леониду Ильичу. Зная, что он находится в Крыму, в 10 часов вечера она ушла в море – в платье и в босоножках, и плавала в море до пяти утра. Ближе к ночи у нас заступала на пост погранзастава: пограничники ее не засекли и утром женщина беспрепятственно выбралась на пирс у дачи. В разговоре с начальником охраны генсека Александром Яковлевичем Рябенко она рассказала свою историю, а он передал эту информацию Леониду Ильичу. И он ее принял, а потом позвонил в обком партии Одессы и распорядился непрошенную гостью отпустить. А через три дня из обкома перезвонили и сообщили, что выполнили все, что обещали Брежневу. Все просьбы этой женщины были удовлетворены. Но самое забавное, что через год она снова пришла, теперь уже по суше. И снова пришла просить Леонида Ильича — в этот раз помочь устроить дочь в институт.

— Как Леонид Ильич относился к людям, которые работали на его даче?

— По-доброму. Он знал каждого в лицо, здоровался со всеми, помнил, когда у кого день рождения. Мне на 30 лет, например, подарил японские часы. Девчатам мог подарить коробку конфет и платочек, цветы — обязательно. А еще он очень беспокоился, если кто-то заболевал.

Это я прочувствовал на себе, когда у меня неожиданно случился инсульт. Меня поместили в ЦКБ и лечили месяца два, потом какое-то время ушло и на реабилитацию. Три месяца я не был на работе, но моего возвращения ждали. Поскольку девятое управление, в котором я работал, является силовой охраной, руководство после такой болезни едва не отправило меня на пенсию. Но Леонид Ильич сказал: «Пусть работает! Он неплохо себя чувствует — не мешайте ему работать».

— А за какие проступки сотрудника могли уволить? Водитель Брежнева, например, мог себе позволить выпить в нерабочее время?

— Это было. У Леонида Ильича было три водителя, которые работали посменно: Александр Меньшов, Саша Филиппов и Борис Андреев. Один из них во внерабочее время однажды где-то поддал и немножко пошумел. Его забрали в милицию, позвонили дежурному в девятое управление. В итоге было принято решение водителя от работы отстранить. День проходит, второй. Леонид Ильич садится в машину и говорит: «Что-то я Андреева давно не видел…» Когда ему объяснили, в чем дело, он предложил виновного простить: «Он уже все осознал, пусть завтра приходит на работу».

У нас был очень дружный коллектив, сплочённый. Каждый держался за место и никаких нареканий практически не возникало.

Леонид Ильич верил в людей, которые его окружали, и его отношение отражалось на нас. Мы относились к нему, как к отцу.

— Слышал, что Брежнев редко пользовался парадным входом на дачу, предпочитая вход для обслуги.

— Центральным входом пользовались во время больших приемов, празднований дней рождений и юбилеев. Преимущественно он был для гостей.

— Скажите, пожалуйста, а как Леонид Ильич к спиртному относился?

—  Я вам могу только сказать одно — когда собирался ближний круг, включая Устинова, Громыко и Черненко, на столе стояла всего одна бутылка зубровки. И стол был очень простой, без изысков — заливное, рыба… После этих приемов спиртное, как правило, даже оставалось — они очень мало пили. На охоте, не исключаю, пили больше.

— Лечащий врач Брежнева Михаил Косарев вспоминал, что когда внучка Брежнева Виктория разводилась с Михаилом Филипповым, Брежнев начал злоупотреблять алкоголем.

— Не помню, чтобы он выпивал тогда. Когда Вика с Мишей начали развод и Витуся выбрала певца Геннадия Варакуту, Леонид Ильич был очень недоволен. Потому что Миша ему нравился: из простой семьи парень, рос без отца, стремился к познаниям, в институте учился. А у нее одно было на уме — повеселиться, погулять.

Когда Леонид Ильич узнал о разводе, он попросил меня помочь Вике с избранником обустроиться в Ленинграде. «Хочу, — говорит, — чтобы они с глаз долой удалились». Молодые получили там квартиру, я расписал их в ЗАГСе и в домашних условиях свадьбу провел — типа тамады был. Там они прожили целый год, а потом им позволили вернуться в Москву, где они жили почти до смерти Леонида Ильича. Потом Варакута развелся с Витусей и женился на внучке председателя Госплана СССР Николая Байбакова.

— Общеизвестно, что Брежнев страдал бессонницей и регулярно просил у медсестры, Нины Коровяковой, снотворные. Чтобы угодить ему, она снабжала его лекарствами минуя врача, и дело якобы дошло до того, что Коровякова стала вести себя вызывающе по отношению к Виктории Петровне.

— Я не могу подтвердить эти слухи, поскольку это сугубо семейные дела. Я их не касался, но и разговоров таких не слышал.

Одно могу сказать определенно — у этой женщины были свои меркантильные интересы, она была очень хваткой, пробивной. Квартиру в Москве выбила, и добилась повышения мужа с капитана до генерала. И, конечно, большой урон нанесла своими таблетками.

Через какое-то время ей на смену пришла другая медсестра, Валя Лелеко, очень симпатичная и скромная девушка.

— По мнению Евгения Чазова Коровякова нанесла стране больший урон, чем десятки выступлений различных групп диссидентов.

— Это я едва ли могу подтвердить. Сколько я прочитал книг о Брежневе, — и Млечина, и Роя Медведева, и Сванидзе, и Хинштейна, еще и немка одна написала, — каждый фантазирует, как может. Рой Медведев, например, написал, что на даче у Брежнева было около ста машин. Но если взять эту дачу и эти сто автомобилей — куда они там поместятся? Ими просто нужно всю территорию вымостить!

— В Советском Союзе очень любили перемывать косточки первым леди. И Виктории Петровне досталось. Кто-то утверждал, что она якобы постоянно вмешивалась в государственные дела супруга.

— Этого не было. Вот если взять Раису Максимовну — тут не поспоришь. Они с Горбачевым фактически взяли семейный подряд на управление государством. А Виктория Петровна занималась исключительно домашними делами, готовила обеды, и политика в сферу ее интересов не входила. Кстати, с супругой Леонида Ильича связан один очень интересный эпизод.

В тот период, когда в стране туалетные принадлежности распределялись по карточкам, Виктория Петровна однажды попросила меня: «Олег, привези мне пачку стирального порошка». Я поехал в Москву, обошел несколько магазинов, но порошка в продаже не нашел. Это был один из самых дефицитных товаров. Я вернулся. Говорю: «Виктория Петровна, нигде нет порошка». Виктория Петровна рассказала об этом Брежневу, Леонид Ильич немедленно позвонил Николаю Тихонову, председателю Совмина: слушай, говорит, в чем дело-то? А буквально через пару дней стиральный порошок появился во всех хозяйственных магазинах!

Виктория Петровна относилась очень по-доброму к людям, и на Пасху, например, просила повара испечь кулич, покрасить яички, освятить все это в церкви.

Помню, как Леонид Ильич на Пасху вышел после завтрака, шел по коридору и вдруг сказал: «Ты знаешь, а ведь в этом определенно что-то есть!»

Его мама, Наталья Денисовна, к слову, была очень верующей женщиной и, конечно, оказала влияние и на Леонида Ильича, и на его сестру Веру, и на младшего сына Якова.

— Одним из проявлений старости или, может быть, болезни Леонида Ильича была слабость его к наградам…

— Я бы подчеркнул, что Леонид Ильич был человеком военным. Он прошел войну и видел, как бойцы к этим наградам относились, с каким натиском они шли на врага. Брежнев гордился наградами, относился к ним с почтением, и это свойство осталось у него на всю жизнь. Награды есть награды. Они ведь не сулили денежных выражений, например.

Мало кто знает, что Леонид Ильич однажды отказался от Нобелевской премии мира. Он сказал: «Ее капиталисты получают, а я не вижу себя в их числе. Нет, мне эта премия не нужна». Это было в 1975 году, после Совещания в Хельсинки.

— Члены Политбюро хотели его выдвинуть?

— Верно. Мне об этом говорил начальник его охраны Александр Яковлевич Рябенко, да и в книгах это упоминается. А потом Леониду Ильичу дали Ленинскую премию.

— Правда, что у Леонида Ильича была шкатулка большая, в несколько ярусов, специально для хранения наград? 

— Правда. Прекрасно помню, как он собирался в Киев на открытие Музея Великой Отечественной войны, долго думал и в итоге решил надеть костюм с наградами. И мы вместе с охраной эти награды развешивали на его пиджаке. В какой-то момент я подумал: «Куда же этот Орден Победы повесить?» У него же чего только не было! Но в итоге нашли место для всех наград.

— При Брежневе в стране было реализовано немало масштабных проектов, достигнут рост благосостояния населения в 1960-е, за которым последовала экономическая стагнация и кризис системы госуправления. Знал ли Леонид Ильич об истинном положении дел в стране?

— Леонид Ильич неоднократно говорил о своем желании уйти на пенсию. А Юрий Владимирович ему неизменно отвечал: «Леонид Ильич, пожалуйста, не уходите. Вы, пожалуйста, меньше работайте, а мы, грамотные, знающие люди, будем за вас все делать. Вы — уважаемый человек не только в Советском Союзе, но и в мире, вас все знают, вы только присутствуйте, живите».

И Брежнев это услышал и поверил. Ситуацией воспользовался Михаил Сергеевич Горбачев. Это же его инициативы были — продовольственная программа, поворачивание сибирских рек, и он все это до конца не проводил. А в магазинах при Брежневе все было! К кому ни придешь — холодильники у всех практически полные, набитые. Раньше придёшь в магазин и чувствуешь — колбасой или сыром пахнет, а сейчас приходишь — не знаешь, то ли гуталином пахнет, то ли дустом.

— Михаил Горбачев был самым молодым партфункционером, кандидатуру которого Брежнев одобрил в качестве секретаря ЦК по сельскому хозяйству. Как было принято решение о его переводе в Москву?

— Знаю точно, что «смотрины» Горбачева состоялись во время поездки Брежнева на поезде в Баку в 1978 году, на одном из полустанков. Это было после смерти Кулакова… Генсеку Горбачев понравился —молодой, перспективный, но Леонид Ильич сказал, что на место Кулакова есть и другие перспективные товарищи — Валентин Месяц и Владимир Карлов, долгие годы работавший первым секретарем Калининского обкома партии. Кстати, и Андропов, и Суслов, и Кулаков — все были из Ставрополя. Суслову Леонид Ильич очень доверял и к его мнению прислушивался.

— А это правда, что Андропов, Устинов и Громыко приезжали, когда Брежнев был в отпуске, к нему — то ли в Заречье, то ли на дачу в Крым уговаривать о вводе войск в Афганистан?

— В Крым точно не приезжали. Нет. Может быть, они обсуждали это в личных разговорах, но я при этом не присутствовал. Знаете, по-моему, каждый автор книг о Брежневе придумал что-то от себя — что-то где-то услышал или сработало сарафанное радио, а в результате информация множится, приукрашивается, искажается.

— Олег Александрович, расскажите, как реагировала на желание Брежнева уйти в отставку его супруга Виктория Петровна?

— Как-то они сидели вместе за столом после работы, чай пили и смотрели по телевизору программу «Время». Виктория Петровна говорит: «Лёня, ты посмотри, на кого ты похож, как ты ходишь, как ты говоришь. Люди уже смеются над тобой — уходи. Нам ничего не надо, мы уже всё сделали — дети у нас выросли, внуки тоже. Уходи!» А он отвечает: «Я Евгению Ивановичу предложил две кандидатуры — Черненко и Андропова, а он мне их зарубил. Сказал, что это очень больные люди: у одного проблема с почками, у второго с легкими.

Кстати, Брежневу нравился глава компартии Украины Владимир Щербицкий, он об этом не раз говорил. На 15 ноября 1982 года был назначен Пленум, на котором Леонид Ильич планировал заявить о своем уходе и о том, кого он предлагает на свое место. 

— Но 10-го ноября он скончался.

— Это было неожиданно. Перед этим он приехал из Завидово, поужинал и посмотрел хронику в кинозале. Через какое-то время Леонид Ильич сказал: «Ну, я иду спать». И попросил его пораньше разбудить. Утром мы вошли в спальню, Виктории Петровны уже не было — в это время к ней приезжала медсестра делать уколы инсулина. Она находилась в столовой внизу, когда мы начали реанимационные мероприятия — искусственное дыхание. 15 минут мы пытались что-то сделать, потом подъехали медики с дефибриллятором. В какой-то момент сердце начало работать, но снова остановилось. Врачи сделали прямой укол в сердце — оно забилось и вновь стихло. Врачи сказали: «Всё, мы бессильны».

— Получается, за 20 минут до предполагаемого пробуждения он умер?

— Скорее, прошло около часа. Потому что Виктория Петровна говорила о том, что когда она проснулась, он крепко спал, посапывал. Прошел, думаю, час – полтора.

— Что было дальше, когда вы поняли, что уже ничего не изменить.

— Дмитрий Федорович Устинов сказал Андропову: «Теперь все в твоих руках». Юрий Владимирович взял чемоданчик Леонида Ильича, небольшой кейс, и уехал. Потом дачу покинул Андрей Андреевич Громыко, подъехал катафалк и мы вынесли тело Леонида Ильича. На этом все закончилось. А потом я до 1988 года уже с Викторией Петровной работал.

— Известно, что дочь Брежнева Галина и Горбачевы были соседями и жили в одном доме на улице Щусева (ныне — Гранатный переулок). Как складывались их отношения?

— У них были довольно напряженные отношения, к тому же они регулярно встречались. На 8 марта Виктория Петровна всегда приглашала женщин на прием. И Раису Максимовну, только что приехавшую в Москву со Ставрополья она тоже пригласила, наравне с женами членов Политбюро, артистов, дипломатов, героями Соцтруда, передовиками производства. Это было в Доме приемов на Ленинских горах. И был момент, когда жены членов Политбюро, многие очень пожилые дамы, сидели, общались, а Раиса Максимовна, видимо, решила себя показать и довольно назойливо пригласила всех танцевать… Дочь Брежнева, Галина Леонидовна не выдержала: «Занимайся своими делами, оставь их в покое…» Раисе Максимовне это не понравилось — она вспыхнула, фыркнула и ушла. А я рядом стоял и слышал все…

Через несколько лет Михаил Сергеевич начал всюду говорить про годы застоя — как все было плохо, как народ выживал, а в магазинах все из-под прилавков… В те времена Виктория Петровна попросила для себя дачу поменьше, но ей вместо «Заречья-6» предложили такую халупу и так далеко, что она отказалась. К тому времени она была очень больным человеком — каждое утро ей были нужны уколы инсулина. Так далеко медсестра к ней точно не наездилась бы. С супругой Брежнева до самой кончины жила наша подавальщица Зина – она-то и делала уколы Виктории Петровне. 

— Как сложилась после смерти Брежнева судьба других ваших коллег, вместе с вами работавших на госдаче «Заречье-6»?

— Однажды мне позвонил Володя Медведев, который был прикрепленным у Брежнева, а у Горбачева ставший начальником охраны. Говорит: «Дай мне телефон вашего агронома!» Я дал контакт, но посоветовал поднять ему заработную плату, заинтересовать, потому что в «Заречье» ему живется хорошо, и он с удовольствием занимается своим делом. Володя пообещал все так и сделать. Проходит месяца два — наш агроном возвращается: «Олег Александрович, заберите меня!»  И рассказывает, как Раиса Максимовна критикует его за якобы плохую работу в оранжерее. «Я видела на рассаде помидоров 5 бутончиков, а сейчас их почему-то 3. Вы что, хотите, чтобы Михаил Сергеевич не питался витаминами?» Агроном попытался ей объяснить, что все сделано специально для того, чтобы оставшиеся три цветочка дали хорошие, крупные плоды. Но она не желала его слушать.

Позже с подачи Раисы Максимовны (в 1988 году) меня отправили на пенсию. Но с Викторией Петровной я поддерживал связь и 13 лет добивался установки памятной доски Брежнева на фасаде его дома на Кутузовском проспекте.

— Доску, которую повесили в 1982 году.

— И вскоре сняли, когда началась борьба с символами прошлого. Сейчас эта доска является экспонатом музея в Германии. В какой-то момент нам предлагали ее выкупить за миллион долларов. Я и к Лукьянову, и к Долгих, и к Кобзону по поводу восстановления памятной доски ходил. В итоге встретился еще и с Александром Хинштейном, автором книги о Брежневе. Накануне мы с моим другом и личным фотографом Брежнева Володей Мусаэльяном посоветовались и решили обратиться к Хинштейну.

Это было тогда, когда мы уже совсем отчаялись. «Володь, книжка-то вроде добрая по отношению к Леониду Ильичу, давай мы к нему обратимся?» — предложил я. «Действительно, давай звони и поезжай к нему», — напутствовал меня Володя. Я позвонил, мы договорились о встрече, Хинштейн при мне связался с Кобзоном, Долгих, генералом армии Моисеевым и Капковым — на тот момент он был главой департамента культуры Москвы. А еще написал депутатский запрос, который рассмотрели на заседании совета. Через две недели наша просьба была удовлетворена, но нужно было собрать деньги. Я позвонил Зюганову, мы встретились. Его заместитель Владимир Кашин сказал: «750 тысяч мы можем выделить. Больше у нас просто нет». Остальное помог собрать Хинштейн, обратившись к известному подмосковному предпринимателю Дмитрию Барченко.

В итоге нам удалось собрать необходимые средства и воссоздать доску по сохранившимся эскизам, обратившись к Александру и Филиппу Рукавишниковым — сыну и внуку народного художника СССР Иулиана Рукавишникова, автора бюста Брежнева, установленного на его могиле, и проекта первой доски. В декабре 2013 года доска была установлена.

— Удивительно, что никому не пришло в голову сделать это раньше — к 100-летию Брежнева. Тогда еще был жив сын генсека Юрий.

— Некому было этим заниматься. Обстановка-то сам знаешь какая была. Мягко говоря, не очень добрая. Многие и сейчас негативно относятся к советскому времени. Но народ Брежнева вспоминает с теплом — это было не столько застойное, сколько стабильное и весьма продуктивное время.

Беседовал Дмитрий Волин

Обложка: Олег Сторонов Фото: © Дмитрий Волин/Кремлевский холм

При публикации настоящего материала на сторонних ресурсах использование гиперссылки с указанием ресурса kremlinhill.com обязательно!

© 2018-2021. «Кремлевский холм. Страницы истории». Все права защищены