10 мая исполняется 100 лет со дня рождения видного советского государственного и политического деятеля и выдающегося лидера независимого Азербайджана Гейдара Алиева, который завоевал уважение и признание во всем мире.
В 1982 году после смерти Брежнева к власти в Советском Союзе пришел Ю.В. Андропов, который на первом же пленуме перевел Алиева из кандидатов в члены Политбюро и назначил его на должность первого заместителя председателя Совета Министров СССР. Алиев был вторым после Н. Мухитдинова руководителем из мусульманской республики, достигшим таких высот, и первым азербайджанцем.
Под контролем Гейдара Алиева в тот период находились более 12 министерств СССР: он курировал машиностроение, торговлю, легкую промышленность, все виды транспорта и связь, в его ведении находились также культурная и образовательная сферы. Кроме того, на Алиева было возложено рассмотрение вопросов Гостелерадио, Госкино, Госкомиздата, Спорткомитета, ТАСС, Госархива и Агентства по авторским правам. С 1984 года Алиев возглавлял комиссию по реформе советской школы, его деятельность была связана с успешной реализацией БАМа — крупнейшего инфраструктурного проекта СССР, в 1986 году он занял пост председателя бюро Совета Министров СССР по социальному развитию. Он принимал участие в ряде непрофильных для своей сферы проектах в смежных областях. Его подпись можно встретить под десятками важнейших постановлений Совмина СССР и Политбюро ЦК КПСС того периода.
Так, например, Гейдар Алиев возглавлял Комиссию по оперативным вопросам Совета Министров, в нее входили заместители председателя правительства и ряд министров. С приходом Алиева, собираясь каждый понедельник, комиссия превратилась практически в руководящий орган Совмина, решала многие насущные вопросы экономического управления Советским Союзом, приглашала на доклады и раздавала поручения руководству отраслей. Иногда ее называли «вторым Политбюро». Кроме того, Г. Алиев участвовал в системе внешнеэкономических связей и играл заметную роль в международных контактах СССР на азиатском и ближневосточном направлении.
Его любила творческая интеллигенция, деятели культуры стремились к нему на прием – они знали, что Алиев непременно решит их проблемы и поддержит.
В целом, к середине 1980-х годов Гейдар Алиев стал одним из самых популярных и масштабных политиков в Советском Союзе и играл ключевую роль в системе управления хозяйством. Что вызывало ревность и недоброжелательное отношение Горбачева и Лигачева. В 1987 году Гейдар Алиев был выведен из состава Политбюро «в связи с уходом на пенсию по состоянию здоровья».
В преддверии векового юбилея общенационального лидера Азербайджана автору портала «Кремлевский холм» удалось пообщаться с людьми, которые непосредственно окружали Гейдара Алиева в период его работы в Москве в 1982-87 годах, работали его помощниками, сопровождали во время различных поездок по стране и за рубежом, следили за состоянием его здоровья, отвечали за его безопасность и снимали на камеру. Они рассказали о достижениях Гейдара Алиева на посту первого зампреда Совмина СССР, о том, как ему удавалось добиваться успеха в самых сложных хозяйственных ситуациях, как он курировал БАМ, выдерживал критику Горбачева, имел шансы возглавить советское правительство, общался с простыми людьми, а также помог советским кинематографистам отказаться от кипятильников в зарубежных поездках и поспособствовал реконструкции Третьяковки.
Гейдар Алиев был сторонником прочных связей с Россией, русским народом. Он прекрасно знал русский язык, великолепно писал и порой правил тексты своих помощников, настаивая, что-то «это не по-русски звучит». В Бакинском университете в 1970-е годы преподавание велось на русском языке, было много русскоязычных школ. Ни в одной другой союзной республике не было такого количества школ, где преподавание велось бы на русском языке, как в Азербайджане.
Во времена руководства Гейдара Алиева в Азербайджане была проделана колоссальная работа в легкой, тяжелой, нефтяной промышленности. Огромное внимание уделялось сельскому хозяйству и строительству — Азербайджан превратился в большую строительную площадку.
—После перевода Алиева в Москву, он несколько раз в году приезжал на родину в отпуск и всегда очень пристрастно следил за тем, как преображается город Баку, — вспоминает помощник председателя Совета министров СССР, первый зампред Бюро Совета министров СССР по социальному развитию Игорь Простяков.
— Об успехах Гейдара Алиевича на посту главы Азербайджанской ССР в течение более десяти лет свидетельствовали социально-экономические показатели, — рассказывает он. — Леонид Ильич Брежнев высоко ценил Алиева за личные качества, новаторство, принципиальность, прогрессивные взгляды и готовность к реформаторству. Поэтому все восприняли как должное перевод Алиева из Баку в Москву. Это самое первое высокое кадровое назначение после кончины Брежнева и прихода к власти Юрия Андропова. Алиев стал первым заместителем председателя Совета Министров СССР и членом Политбюро ЦК КПСС.
Легендарная личность
На новом посту Гейдар Алиевич занимался машиностроением, торговлей, легкой промышленностью, транспортом, связью. В его ведении находилась также культурная сфера и, в частности, творческие союзы.
В 1986 году Гейдар Алиевич занял пост председателя бюро Совета Министров СССР по социальному развитию. Деятельность бюро охватывала 12 министерств, ведомств и комитетов. Одним из заместителей Алиева в бюро стал Игорь Простяков, экс-помощник Алексея Николаевича Косыгина и Николая Александровича Тихонова.
— Мне посчастливилось поработать с Косыгиным, а затем и с Алиевым, — вспоминает Простяков. —Правда, в командировки я с ними не ездил, но каждый вечер, возвращаясь с работы, всегда писал, не менее двух страниц, — по большей мере для себя, по экономике. Такова у меня была «дневная норма». На почве усталости и недосыпа каждые 2 года попадал в больницу сосудистым кризом головного мозга.
—Гейдар Алиев, безусловно, был легендарной личностью, — вспоминает Игорь Простяков. — Я обратил на него внимание еще когда он работал в Азербайджане. Я в то время работал в Госплане, а он сначала возглавлял КГБ, а потом стал руководителем Компартии Азербайджана.
Хочу подчеркнуть, что республика под руководством Алиева не просто не была дотационной, но даже пополняла бюджет СССР.
Помню, как многие его заявления, мысли, отдельные фразы откликались во мне, поэтому я с удовольствием наблюдал за ним. Когда в 1982 году Гейдара Алиевича перевели в Москву, я вскоре зашел к нему познакомиться. И тут же получил предложение о работе.
Я переживал, что моя кандидатура не будет согласована. Так совпало, что накануне секретарь ЦК КПСС Николай Рыжков повысил на меня голос — и я ему сразу прямо сказал, что не потерплю такого отношения, подам заявление об уходе. Рыжков был неправ — он тогда начал с ходу отвергать мои экономические предложения (позже он, кстати, всё-таки признал, что был неправ, и извинился). Когда Гейдар Алиевич пришел к нему, чтобы согласовать мою кандидатуру, тот сразу дал согласие. Так у Алиева появился второй заместитель в Бюро по социальному развитию.
«На его фоне другие меркли»
Вспоминая о том, как развивались дальнейшие события, Игорь Игнатьевич признается, что его не удивило, что в какой-то момент Алиева стали «вытеснять».
—Я понимал, почему это происходит, — заявил он. — Просто на его фоне другие меркли. Вот один из примеров такого «вытеснения», мы, Бюро Совета министров по социальному развитию подготовило постановление по изменению условий малого бизнеса, легкой промышленности. И я специально ездил в Латвию, в Эстонию согласовывал с директорами предприятий, подключили науку. Все это отрабатывали до мелочевки. И потом Гейдар Алиев внес это на заседание Правительства. И что вы думаете? Отклонили. Сослались на то, что там нет цифр, сколько вот эта отрасль будет производить в таком-то году и так далее. Это был настолько фактор элементарной подлости. Кроме того, именно тогда среди некоторых руководителей Правительства стали появляться попытки «нажиться». У меня сохранились и подтверждения этому, документы. Гейдар Алиевич все это видел… Позже его перевели на бесполезную должность — советника Совета министров, которая никогда раньше не заполнялась. Кстати сказать, его кабинет размещался в одном из совминовских зданий по проезду Владимирова. Он там проработал недолго — Алиеву ничего не присылали, с ним никто не советовался. Он по-прежнему был органичен и свободен, и всеми силами пытался добиваться максимального коэффициента полезного действия.
—Помню, как мы с Гейдаром Алиевичем каждый год ездили на ВДНХ, где проходила книжная ярмарка. Однажды мы приехали туда в его первый рабочий день после болезни, — рассказывает водитель Г.А. Алиева, сотрудник 9-го Управления КГБ Владимир Тупицин. — Там, как обычно, собралось все Политбюро и, конечно, Михаил Горбачев. Обычно, когда все заканчивалось — первым уезжал глава государства. Раньше это был Брежнев, потом Горбачев. А тут вдруг мы первые уехали, не дожидаясь отъезда Горбачева. Полагаю, Михаилу Сергеевичу это не понравилось.
—И все-таки первое непонимание между Гейдаром Алиевым и Михаилом Горбачевым произошло после записки, которую Алиев подготовил о финансировании и дальнейшем развитии БАМа, — уточняет Джамал Джамалов, который в должности секретаря первого заместителя председателя Совмина СССР на протяжении пяти лет работал с Алиевым.
На очередном Политбюро Михаил Горбачев разнес Алиева в пух и прах, и тот с инфарктом попал в больницу.
— Это была первая попытка надавить на того, кто делает его, Горбачева, ничтожным по своему уму, профессиональным качествам, — утверждает Игорь Простяков. — Так сложилось, что когда он свалился с инфарктом, я тоже был в больнице. Накануне, еще ощущая себя здоровым, он попросил меня не задерживаться на больничном, а на следующий день, после инфаркта, нашел в себе силы перезвонить мне и попросить спокойно долечиться, не торопиться.
Претендент на роль предсовмина?
В кулуарах ЦК и в Совмине, среди заведующих отделов шли разговоры о том, что Председателем Совмина, скорее всего, станет Машеров, первый секретарь ЦК Компартии Белоруссии. Но были и те, кто всерьез полагал, что реальным претендентом на пост Председателя Совета Министров СССР, который занимал стареющий Николай Тихонов, может стать Гейдар Алиев. Позже многие из них будут говорить о том, что он никогда не допустил бы развала Союза.
— Вопрос о введении Гейдара Алиевича в состав Политбюро и его переводе в Москву был согласован при жизни Леонида Ильича, — рассказывает помощник Гейдара Алиева, Юрий Николаевич Солодухин. — Еще до перевода в Москву Алиев возглавлял Комиссию по оперативным вопросам Совета Министров, в которую входили заместители председателя Правительства и ряд министров.
Гейдар Алиевич принимал непосредственное участие в выстраивании системы внешнеэкономических связей и играл заметную роль в международных контактах СССР на азиатском и ближневосточном направлении. Неудивительно, что Брежнев ценил Алиева, относился к нему с огромным уважением.
Пожалуй, ни к кому из союзных республик он не ездил так часто, как в Азербайджан. И одна из последних его поездок, незадолго до его кончины, тоже была в Азербайджан.
Широко шагает Азербайджан
Имя Гейдар в переводе с азербайджанского означает «идущий впереди». Его жизнь сложилась таким образом, что он и правда оказался в самом авангарде перемен — и в 1990-е, когда начались трения между бывшими союзными республиками, обострился карабахский конфликт, и раньше, в далекие 1980-е.
— С Гейдаром Алиевым связана фраза Леонида Брежнева, которая одно время «гуляла», как бы сейчас сказали, по интернету (которого тогда не было, но она была очень расхожей), — вспоминает Юрий Солодухин. — Когда вручали очередной орден республике, — Ленина, по-моему, он произнес фразу: «…широко шагает Азербайджан». И действительно — то, чего добилась республика при Гейдаре Алиеве не может не впечатлять. В несколько раз увеличились сборы винограда, было налажено производство вина, построен первый в стране завод кондиционеров, увеличена добыча нефти, активно развивалась нефтепереработка, нефтехимия. Это сейчас мы заводы строим по переработке высокой нефти, а тогда первый завод появился тоже там, в Азербайджане. То есть Алиеву было что предъявить, было на что обратить внимание. Поэтому версия о том, что вопрос о назначении Гейдара Алиевича был решен еще при жизни Брежнева, абсолютно достоверна.
Я убежден, что Андропов не только выполнял волю предшественника, но и свою собственную, — он тоже к Гейдару Алиеву относился хорошо, — это тоже всем хорошо известно. Я не знаю, как часто они встречались, общались, но если бы Андропову он не нравился, он запросто мог этот вопрос вынести на Пленум. Так что, скорее всего, это было обоюдное решение.
Обезоруживающая улыбка и проницательный взгляд
Я пришел к Гейдару Алиеву на службу, вошёл в состав его секретариата в качестве одного из помощников в 1983 году. Сам я туда, откровенно говоря, не собирался, я был в то время консультантом Отдела пропаганды ЦК КПСС. Мы занимались подготовкой текстов для руководителей партии, а иногда и государства, если руководитель государства был членом Политбюро, кандидатом в члены Политбюро или секретарём ЦК, — рассказывает Юрий Солодухин.
— Мои коллеги рассказали о том, что Гейдар Алиев ищет себе помощника, причем ему нужен был не хозяйственник, — он хотел, чтобы помощник был человеком именно из политической сферы, и лучше всего из ЦК КПСС. У которого, как говорится, было бы «хорошее перо», опыт подготовки текстов и аналитический ум. Я подходил по всем критериям. Оставалось лишь пройти собеседование и совпасть по человеческим качествам.
Я на тот момент уже три года работал в Отделе пропаганды и мне стало откровенно скучновато — я в то время был сравнительно молодой человек и любил менять места работы. Что я только не поменял за длинную жизнь: поработал в издательстве, журнале, отделе соцстран, Академии общественных наук, в аппарате ЦК… Когда я пришёл на приём к Гейдару Алиевичу и зашел в его в кабинет (это было в Кремле), мне понравилось то, что не успел я открыть дверь, как он тут же встал из-за стола, и я уловил этот проницательный, пронизывающий взгляд. Это первое. Очень короткий, но ёмкий — и сразу понял, что меня «прочитали», какое-то мнение обо мне составили.
Второе — улыбка Алиева — действительно приятная, хорошая, искренняя улыбка. И крепкое рукопожатие, разговор — чем я занимался, где работал. Гейдар Алиевич поинтересовался, будет ли мне интересно с ним работать. И я ответил, что да, безусловно. Об Алиеве, ещё когда он был секретарём ЦК Компартии Азербайджана, у нас в отделе пропаганды сложилось очень хорошее мнение. Конечно, не только в связи с успехами — отдел пропаганды не экономический, не отраслевой отдел, — он провёл одну из редких тогда Всесоюзных научно-практических конференции на тему нравственно-гражданского воспитания человека, и выступил там основным докладчиком. И сама организация конференции, и особенно выступление Алиева, его доклад произвели очень мощное впечатление на меня и на моих коллег.
Гейдар Алиевич сказал, что я буду числиться помощником, который будет помогать ему в работе по курированию министерств и ведомств социальной сферы. Это было весьма непросто: у него было два огромных участка работы: первый — все виды транспорта, начиная от воздушного и кончая автомобильным, причем автомобильный транспорт, например, не был всесоюзным, а республиканским — было 15 республик, и 15 соответствующих министерств. И второй такой же огромный участок — это вся социальная сфера, начиная от пенсий и заканчивая творческими союзами — кинематографистов, журналистов и так далее.
О первом знакомстве с Алиевым рассказывает и секретарь первого заместителя председателя Совмина СССР Джамал Джамалов.
—Я закончил среднюю школу и институт в Азербайджане, на азербайджанском языке, – вспоминает Джамал Джамалов. – Отслужил в армии и получил направление на работу в Подмосковье. С Гейдаром Алиевичем я не был знаком до 1982 года. В августе 1982 года мне предложили работу старшим референтом в Постоянное представительство Азербайджана. В ноябре, когда скончался Леонид Ильич Брежнев, я впервые встретил Гейдара Алиевича на его похоронах. Потом был Пленум, на котором Алиева утвердили на пост заместителем Председателя Совета министров СССР.
26 ноября 1982 года в своем рабочем кабинете в Постпредстве Азербайджана Алиев собрал всех работников Постпредства и я тогда впервые услышал его речь. Он говорил о том, что его избрание на столь высокий пост очень почетно для Азербайджана, и для него лично. 7 декабря Алиев первый день вышел на работу в свой 58 кабинет в Кремле. Там сейчас находится резиденция Владимира Владимировича Путина. 21 декабря 1982 года я был приглашен на собеседование к Гейдару Алиевичу. Это было около 10 часов вечера. Помню, он поинтересовался, откуда я родом, где учился, кто мои родители. Когда я сказал, что у моих родителей 9 детей, он улыбнулся. У него была очень располагающая к себе, обезоруживающая улыбка. Мало у кого из политиков есть такое несокрушимое оружие – улыбка. В конце разговора он сказал, что хотел бы, чтобы в его приемной работал хотя бы один азербайджанец. И с 22 декабря 1982 года я начал работу в приемной Гейдара Алиевича секретарем первого заместителя председателя Совмина СССР.
Любимые темы — идеологическая и международная
— Гейдар Алиевич пообещал мне, что рутиной меня загружать не будет, — рассказывает Юрий Солодухин. — В первый день он так наставлял меня: «Вы будете помогать мне с подготовкой текстов, и по вечерам докладывать обстановку после чтения многочисленных телеграмм из министерств, из-за рубежа, по линии ТАСС». Это и были мои основные направления работы — выступления и анализ внутренней и внешней обстановки. Все остальное было в ведении других помощников и секретариата. Этим я занимался два года — 1983-1984 годы. А когда скончался Антропов и пришёл Черненко, моего коллегу по Отделу пропаганды назначили помощником генеральным секретаря и освободилось место руководителя группы консультантов. Так я вернулся обратно, Гейдар Алиевич меня отпустил.
Могу сказать как на духу, что за время работы моей с Алиевым у меня сложилось впечатление, что, по-видимому, Юрий Владимирович видел его на другом посту. Он точно был бы хорошим председателем Совета Министров СССР — лучше, чем тогдашний Тихонов. Безликий, безынициативный и просто очень пожилой человек.
У нас с Гейдаром Алиевичем сложились неформальные отношения. Когда у него бывало свободное время в середине дня — 35-40 минут, он приглашал меня в комнату отдыха и мы беседовали с ним на самые разные темы. Больше всего он любил говорить на тему идеологической работы и международной обстановки.
Мне периодически казалось, что ему была обещана или он себя видел секретарем — преемником Суслова. Помните, был такой человек по идеологии, фактически второй человек в партии, который вел международную сферу и всю идеологическую работу? Многие наши беседы вращались вокруг этого — как ведется работа с деятелями культуры и какие существуют актуальные проблемы воспитания, что надо сделать…
Противник излишней централизации
Вспоминая о работе с Гейдаром Алиевым, Юрий Солодухин говорит о том, как его начальник в 1980-е годы неоднократно говорил о цикличном развитии экономики.
—Он считал, что темпы роста нашей экономики постепенно снижаются, — рассказал он. —При этом необходимости проводить реформы нет, — в этих условиях огромное значение приобретает идеологическая работа. Поскольку обществу надо, чтобы оно не рассыпалось, при наличии признаков недовольства, падении уровня жизни, необходимо включать инструменты идеологические, пропагандистские.
И второе, Гейдар Алиевич говорил о том, что наступает эпоха возрастания роли национальных государств. Тогда еще никто не говорил о многополярном мире, но он это чувствовал. Он говорил, что да, сейчас сверхдержавы — Советский Союз и Соединённые Штаты Америки, и с ними Запад и так далее. Но вы посмотрите, сколько государств в Африке, Азии, и как быстро они развиваются!
В середине 1980-х годов появился термин «азиатские тигры», это Тайвань, Сингапур, Малайзия. Гейдар Алиев говорил: «Смотри, как быстро они растут, смотри, как на Ближнем Востоке развиваются нефтяные державы, как они тоже быстро поднимаются, меняется ситуация…» А у нас республики всё-таки, по его мнению, обладали недостаточными полномочиями и их возможности в самостоятельных решениях вопросов своего развития были очень сильно ограничены. То есть федерализм у нас был, по сути, квазифедерализмом. Право выхода было у республик из состава Союза, с одной стороны, было, но, как говорил он, «любую пустяковую проблему я должен был пробивать в Госплане, когда был руководителем республики.
Работал Госплан, был Комитет по материально-техническому снабжению. И если, например, фабрика ботинки шьёт — это в моем ведении, а если мы построили завод кондиционеров — он уже союзного значения. А почему? Вот это его волновало. Гейдар Алиевич считал, что система управления экономикой — жёстко централизованная — себя изжила. Вот эти два фактора его интересовали — наш союзный опыт и то, как маленькие страны бурно поднимаются как они уже начинают играть роли в мировой экономике. Вот это мне запомнилось.
Кинематографисты с кипятильником
Гейдар Алиевич всегда стремился, за какой бы вопрос он не брался, получить конкретный практический результат. По мнению Юрия Солодухина, кредо Алиева — добиваться поставленных целей до последней возможности. Он был трудоголиком. Его рабочий день начинался примерно в половине девятого утра, а заканчивался и в 8 вечера, и в 11, и в полночь. Он очень любил сферу искусств, культуры, её деятелей, обожал с ними встречаться, беседовать.
Юрий Солодухин вспоминает о попытке Алиева наладить бытовые стороны зарубежных поездок наших деятелей культуры и модернизации старого корпуса Третьяковской галереи. Эта стройка никогда бы не закончилась, если бы Алиев туда не приезжал (дважды!), и не «накручивал бы хвосты» соответствующим министерствам и московским властям.
Кроме этого Алиеву пришла петиция от Союза кинематографистов СССР, где предлагался к обсуждению целый ряд вопросов — от закупки нового оборудования, камер, осветительной и звукозаписывающей аппаратуры, до связанных с бытовыми условиями, повышением гонораров за фильмы. Деятели культуры рассказали, как им стыдно приезжать на кинофестивали с кипятильниками и кружками, экономя на всём и подрывая авторитет страны, будучи не в состоянии соответствовать зарубежным коллегам.
— Помню, как Гейдар Алиевич меня пригласил в кабинет и сообщил: «У меня созрела идея — я выступлю перед кинематографистами, проведу совещание, давай сделаем хороший доклад. Финансовые вопросы я отдельно планирую решать, договариваться с Правительством, с Минфином, а заодно поставлю творческие вопросы». Это совещание было проведено, он выступил. И речь у нас получилось для того времени очень даже прогрессивная, острая. Кинематографисты слушали Алиева с огромным вниманием, задавали много вопросов. Особенно ярким выступлением стала речь молодого Никиты Михалкова, — уже тогда он хорошо умел говорить, излагать свои мысли. Потом речь Г. Алиева в виде доклада была опубликована в виде статьи в журнале «Коммунист».
Скромная дача
Помощники Гейдара Алиевича рассказывают, как периодически принимали его приглашения и приезжали к нему на дачу в Успенское, в «Горки» — поговорить, погулять, пообедать. По нынешним меркам, дача члена Политбюро на тот момент ничего выдающегося собой не представляла — все было очень скромно. Тогда среди членов Политбюро тоже были определенные ранжиры.
—Конечно, сегодня средней руки бизнесмен имеет дачу неизмеримо лучше, чем тогда было у члена Политбюро, — рассказывает Юрий Солодухин. — Что было хорошего —большой размер участка и живописное место. А сами дачи были деревянные, двухэтажные и небольшого метража. Для семьи Гейдара Алиева это было более чем скромно, как мне кажется. По-моему, там было 4-5 комнат, а Гейдар Алиевич жил на тот момент с женой и сыном, который был женат и у него подрастали двое детишек. Когда мы познакомились с сыном Гейдара Алиева, Ильхамом, он был аспирантом. Я даже помню тему его диссертации — «Движение за ядерное разоружение в Англии 1970 года».
А на даче Алиева везде бирочки висели с инвентарными номерами — там почти не было ничего своего. Закончилось пребывание у власти — освободи дачу. И ничего ты оттуда кроме своих личных вещей не заберешь.
«Нет солнца без тебя…»
У Гейдара Алиевича была на редкость обаятельная и гостеприимная жена Зарифа. 28 апреля исполнилось 100 лет со дня её рождения. У Гейдара и Зарифы, конечно, была романтичная, трогательная история любви. Он — родом из простой семьи, из Нахичевани, а она — дочь Азиза Алиева, народного комиссара здравоохранения Азербайджанской ССР, затем первого секретаря Дагестанского обкома ВКП(б). Ее родители поначалу не очень радовались этому союзу, но жизнь показала, что дочь не ошиблась.
—Зарифа была академиком, врачом-офтальмологом и радушной, гостеприимной хозяйкой, очень обаятельной. У нее всегда был искренний интерес к собеседнику, она сама накрывала на стол… Периодически я видел, как они с Гейдаром Алиевичем иногда друг на друга посматривали, — рассказывает Юрий Солодухин. — Это было очень трогательно».
Интересно о знакомстве с Зарифой Азизовной рассказывает Калерия Кислова, старейший сотрудник Первого канала. —С Зарифой Алиевой я случайно познакомилась в Алма-Ате, в Казахстане, в 1980-м, где она была вместе с Гейдаром Алиевичем. Он очень любил свою супругу, всем бы мужчинам такие чувства по отношению к близкому человеку! Даже в этом он отличался от всех! После того, как он представил меня своей супруге, мы побеседовали, и как оказалось, она очень много хорошего слышала обо мне от Гейдара Алиевича. Она сразу же обняла меня, и я почувствовала родственного мне по душе человека. После этого мы несколько раз встречались, и она всегда называла меня Калерией ханум, и мне это очень было приятно слышать. Зарифа Азизовна была потрясающей, очень образованной, отзывчивой и доброй женщиной. Она была для меня образцом умной, тонкой и мудрой женщины. Я по-человечески восхищалась этой семейной парой!
Лечащий врач Гейдара Алиева Александр Бородкин отмечает, что ухудшения его здоровья во многом были связаны с утратой горячо любимой супруги.
—Зарифа боролась с онкологией, ее наблюдал доктор Лев Кумачев, мой предшественник. Там была очень запущенная ситуация…
Кстати, известно, что песня «Элегия» Муслима Магомаева, в которой есть слова «нет солнца без тебя, нет песни без тебя…» была написана под впечатлением об известии о смерти Зарифы Алиевой. Об этом в интервью не раз говорила супруга выдающегося певца Тамара Синявская.
После ухода Зарифы Гейдар Алиевич, по словам его лечащего врача, был подавлен, но ситуация еще больше ухудшилась, когда ему предложили уйти в отставку. Было видно, что он страшно переживает. Пару раз он говорил своему лечащему врачу о том, что «жизнь потеряна»… А потом взял себя в руки, регулярно пил лекарства, восстанавливался, выполнял все предписания. Он очень хотел работать. Когда Алиева «проводили на пенсию», его участковый врач Александр Бородкин приезжал к нему на улицу Алексея Толстого (на тот момент помимо Алиева у него было еще 10-15 семей, которых он наблюдал).
—Помню, как он внуками занимался, улыбался, шутил, смеялся, — вспоминает врач. — Деловые вопросы мы, конечно, не обсуждали… Даже то, что он был в Постпредстве Азербайджана в связи с бакинскими событиями в 1990 году (20 января), мы узнали позже…
«Я и забыл, когда пробовал виски»
По словам помощников, Алиев практически не пил алкогольных напитков. Хотя было одно исключение.
—Когда в 1983 году на выборах в Верховный Совет СССР Гейдар Алиевич избирался от Азербайджана, мы полетели спецрейсом на встречу с избирателями, которая проходила во Дворце культуры в Баку, — рассказывает Юрий Солодухин. — Мы там прогулялись по улицам — толпа сбегалась огромная, охране приходилось нелегко, иначе Гейдара Алиева могли бы просто задушить в объятиях, причем совершенно искренне. Я слышал, как горожане кричали «Гейдар Алиевич, возвращайтесь — без вас нам плохо!» или так — «Здоровья вам, Гейдар Алиевич!» Именно так, искренне. Ни одного враждебного окрика я не слышал. Это же всегда видно, когда организованное ликование или неорганизованное. Вот это было неорганизованное, искреннее.
Мы погрузились в самолет, взлетели. Через какое-то время Гейдар Алиевич выходит из своего салона и говорит: «Хорошо прошла встреча, спасибо вам, ребята, вы хорошо поработали — надо бы это отметить». И посмотрел на меня выжидательно. А люди-то знают, что Гейдар Алиевич непьющий, — и все молчат. А я говорю: «Да, хорошо бы отметить». Он говорит: «Может, и выпьем?» Я говорю: «Да, Гейдар Алиевич, можно, — такое событие…»
— А что пить?
Я парирую: А что у них есть?
Он подзывает стюардессу: «Скажи, что у вас из напитков есть?»
— А что вам надо?
Я попросил виски. А Гейдар Алиевич сказал: «Вообще-то я и забыл, когда пробовал виски… Мне тоже немножко виски»… И тут все как проснулись: и мне виски, и мне… А до этого ведь сидели молчали. Помню, что Гейдар Алиевич чуть-чуть пригубил и поставил бокал. Просто он не любитель был абсолютно».
Беседы с народом
Калерия Кислова в красках описывает детали своей рабочей поездки с Гейдаром Алиевым в Вологду.
—Это была наша первая совместная поездка в Вологду. Вечером мы вышли на улицу осмотреть достопримечательности. Гейдара Алиевича мгновенно обступили люди. В какой-то момент я увидела женщину, которая пробирается сквозь толпу, обращаясь к нему по-азербайджански. Он ей говорит: «Ну, что ж мы с тобой будем говорить на непонятном для всех языке? Люди подумают, что у нас какие-нибудь секреты. Давай перейдем на русский язык. Ты же русским языком владеешь?» Она говорит: «Конечно!»
— Как же ты сюда попала?
— Замуж вышла!
— И что, муж русский?
— Да, русский.
— И дети есть?
— Да, трое…
— А муж-то хороший, ты довольна?
— Очень довольна!
— Не бьёт, не обижает тебя?
И тут же пошутил: «Ты смотри, если будет обижать — ты скажи, мы поддержим тебя, защитим!»
А другая встреча состоялась в Барнауле, в совхозе, где Алиев встречался с женщинами-механизаторами Алтайского края. «Вперед вышла, по-видимому, самая боевая, рассказала, что на комбайне работает, а муж тракторист. Гейдар Алиевич расспрашивал ее о трудоднях, зарплате, семье, детях. Зашла речь о машине: «А машина-то у вас есть?» Она: «Конечно! У нас «Волга»».
— А куда ездите?
— Я всю семью собираю и везу в город — мы любим в театры ходить…
— А заправляешься ты где? Это сколько же надо залить бак в «Волгу», чтобы из района в Барнаул приехать, и обратно вернуться?
И она вдруг так покраснела, растерялась. А Гейдар Алиевич все понял, говорит: «Неужели совхозным заправляешь? Скажи, только честно».
И она говорит: «Да, Гейдар Алиевич».
— Ты понимаешь, вот представь себе, если все начнут колхозным бензином заправляться. Как же посевная? Бензин-то по норме выдаётся, больше не будет. И что тогда?
— Ой, Гейдар Алиевич, извините, я больше так никогда не буду…
— Ну, ладно, договорились!
Вот такой разговор, он мне буквально запал в душу. Директор совхоза все слышал, он сказал Алиеву: «Не переживайте, пожалуйста, я всё вычту с неё…» А Гейдар Алиевич говорит: «Слушай, не надо вычитать и не надо наказывать. Ты знаешь, она ведь сегодня и так уже наказана этим разговором. Думаешь, она не поняла? Я верю, что она больше не будет так!»
Гейдар Алиевич очень отличался от Михаила Сергеевича Горбачева, который тоже очень любил поговорить, но всегда на высокие темы, без конкретики.
«Гейдар Алиев был предан БАМу«
У Гейдара Алиева не сложились отношения с Михаилом Горбачёвым и Егором Лигачевым, который в то время был фактически вторым человеком в партии.
—Когда мы с Гейдаром Алиевичем работали, эти разногласия еще не проявлялись, — настаивает Юрий Солодухин. — Когда мы работали — у них хорошие были отношения. Помню, как была зима с 1983 на 1984 год, и на железной дороге возникли заторы, заносы, особенно мощные за Уралом и на БАМе — грузы не двигались ни туда, ни сюда. И Гейдар Алиев, который тогда отвечал за железные дороги, и Лигачев как второй секретарь, министр путей сообщения Конарев и кто-то еще, туда поехали и просидели там беспрерывно сутки или двое, в ручном режиме все регулируя. В результате удалось мобилизовать технику, все разрулить, военных привлечь — и расчистить пути, разморозить стрелки. Это была природная катастрофа, стихийная. И Гейдар Алиевич очень хорошо себя там показал, как энергичный, требовательный, жесткий руководитель.
—Гейдар Алиевич знал, что всегда надо знать и ориентироваться на мнение народа, и тогда будешь понимать, что необходимо сделать в первую очередь. Он всегда всем интересовался, — рассказывает заместитель начальника охраны Г.А. Алиева, сотрудник 9-го управления КГБ СССР Виктор Немушков. — Он же не был, например, специалистом по железной дороге, а БАМ был под ним, он курировал, контролировал эту стройку. Значит, надо было во всем этом досконально разбираться. У него были помощники, они все ему подробно рассказывали. Потому что ему была нужна основа для принятия решений. Я работал и с Косыгиным, и с Брежневым, — и они тоже понимали важность общения с народом. Они всегда выходили и разговаривали, отвечали на вопросы. Это было естественно.
С другой стороны, он видел, как люди из последних сил работают, и подбадривал их, какие-то добрые слова говорил. У него всегда были потрясающе теплые отношения с людьми, с рабочими. Он запросто мог подойти, обсудить проблемы с простыми людьми, и варианты и решения…
—Говорят, что первое непонимание между Гейдаром Алиевичем и Горбачевым произошло после записки о финансировании и дальнейшем развитии БАМа, — подхватывает тему Джамал Джамалов. — Секретарем ЦК тогда был Рыжков. Когда вернулась комиссия с БАМа, была подготовлена «записка» так называемая о его дальнейшем развитии. И Михаил Сергеевич Алиева в этом вопросе не поддержал. Необходимые средства не были выделены.
В феврале 1985 года Гейдар Алиевич сидел в своем кабинете, когда по АТС-2 (по АТС-1 общались члены правительства, министры, — это был более закрытый канал связи; а у АТС-2 было больше абонентов, организации и т.д.) ему позвонил Генеральный секретарь ЦК КПСС Константин Устинович Черненко. Я взял трубку, Константин Устинович попросил меня соединить его с Алиевым. Когда я сказал об этом Гейдару Алиевичу, он на меня так посмотрел: «Ты что-то перепутал, наверное?» Я говорю: «Нет, на АТС-2 Константин Черненко». Гейдар Алиевич спросил: «А почему по АТС-2?»
— Наверное, просто рядом, где он находится, только АТС-2 есть… (смертельно больной Черненко с 7 февраля 1985 года лежал в Кунцевской больнице — прим. Kremlinhill).
Потом взял трубку и состоялся разговор. Через какое-то время он вызвал меня, попросил пригласить Перминова, помощника по железным дорогам. Они с Черненко обсуждали строительство железной дороги до Якутска. А через 14 дней Черненко не стало. Черненко даже перед смертью думал о том, что эту дорогу надо продолжать!..
Гейдар Алиев был предан БАМу, в строительстве которого участвовало около двух миллионов человек из разных концов Советского Союза. Известно, что азербайджанские рабочие, например, прошли один из самых сложных участков БАМа – 209 километров вечной мерзлоты. А когда эта стройка была окончена, они возвели поселок Ангоя и одноименную станцию, которой в 2008 году дали имя Гейдара Алиева. «Сегодня многие говорят о развитии БАМа, но сейчас уже нужна его реконструкция, ведь последние 40 лет там ничего толком не делалось, — вздыхает Джамал Джамалов. — Константина Черненко БАМ волновал, Алиева тоже, а других, к сожалению, нет. До Якутска железной дороги до сих пор нет.
Три тысячи писем в год
На имя Гейдара Алиева приходило огромное количество обращений со всего Союза. В 1983 году Гейдару Алиеву исполнилось 60 лет и в июне ему вручили вторую Звезду Героя Социалистического труда, и со всего Советского Союза, со всего Азербайджана понеслось такое количество поздравительных телеграмм и открыток, которого я никогда не видел, – признается экс-секретарь Алиева. – От директоров совхозов, школ, инспекторов райкомов, от Комсомольска-на-Амуре до Риги — все поздравляли Гейдара Алиевича с получением такой высокой награды.
Многие письма приходили на азербайджанском языке. В среднем, в год на имя Гейдара Алиева поступало около 3 тысяч писем и открыток. Мне приходилось писать краткую информацию на каждое письмо, 4-5 строк — откуда поступило, от кого и с какой целью. Что люди просили от Гейдара Алиевича? Писали по всем бытовым вопросам: у кого пропала корова, у кого сына незаконно осудили, кого-то отчислили из института, кто-то хочет купить машину, кого-то посадили из-за мешка картошки, кто-то мечтал о назначении на работу… Чтобы кто-то просил что-то нереальное, сверхъестественное — такого не было.
Помню, какой-то парень в течение 3-4 лет чуть ли не каждый квартал писал письма — просил немецкий кларнет черного цвета. В итоге Гейдар Алиевич не выдержал, сказал: «Свяжись с Совмином — пусть ему купят наконец этот кларнет!»
Вот этот шквал открыток в 1983 году, как мне кажется, сыграл своеобразную роль, – это вызвало у некоторых коллег Алиева приступы зависти. Например, у Председателя Совета Министров СССР Николая Александровича Тихонова. Думаю, именно поэтому, уходя в отпуск, он ставил вместо себя не Гейдара Алиевича, а рядового зампреда Совета министров СССР Ивана Васильевича Архипова.
Человек, а не идол
Многие коллеги были старше Алиева на 15-20 лет. Он был самым молодым и работоспособным зампредом. «Чехов говорил о том, что в человеке все должно быть прекрасно. И в Гейдаре Алиевиче все было прекрасно — он прекрасно одевался, хорошо говорил, у него была красивая улыбка, летящая походка, и прекрасная душа. Многие хотели бы быть похожими на него, – утверждает Джамал Джамалов.
Когда в моей семье в декабре 1983 года произошло несчастье — скончался мой брат, и нужно было отвезти его тело в Баку, к родителям, мне оказал поддержку Гейдар Алиевич. Не знаю, что бы я делал без него. Такие вещи остаются в памяти на всю жизнь.
Один из помощников Алиева вспоминает, как они приехали в Камышин, и тут же окружили люди и кто-то спросил у Гейдара Алиевича: «А почему колбасы нет?». А он с улыбкой ответил: «А вам, что, без колбасы не живется?»
—Он мог пошутить. А потом давал конкретные ответы на вопросы. Алиев был живым интересным человеком. Не идолом, который просто улыбается и машет ручкой, — говорит Виктор Немушков.
По словам экс-секретаря первого зампреда Совмина СССР, до переезда в Москву Алиев часто ходил в театры, а в Москве на культурную жизнь уже не хватало времени — он работал допоздна и зачастую уезжал домой за полночь.
Гейдар Алиевич испытывал давление со стороны Михаила Горбачева и Евгения Чазова, которые настаивали, чтобы он покинул свой пост «по состоянию здоровья». 20 октября 1987 года Гейдар Алиевич это заявление написал. 23 ноября 1987 года, по словам Джамала Джамалова был его последний день на работе.
Перед уходом он меня вызвал и на азербайджанском языке сказал: «Сколько лет я был членом Политбюро, но нынешнюю политику не понимаю. Что я сделал плохого, чтобы со мной так поступили — непонятно». С этими словами он ушел из своего кабинета», — вспоминает его секретарь.
«Нам дорого все, что связано с Брежневым»
—Мне не раз доводилось слышать разговоры о том, что Андропов якобы хотел, но не успел поставить Алиева во главе Совета Министров СССР, – в перспективе Юрий Владимирович рассматривал Гейдара Алиева как одного из своих возможных преемников на посту руководителя Советского Союза, — рассказывает Виктор Немушков, заместитель начальника охраны Гейдара Алиева, сотрудник 9-го управления КГБ СССР. — Как бы то не было, безвременный уход из жизни Андропова не позволил реализовать эти замыслы. Печально, но с устранением Алиева в советском руководстве, похоже, не осталось фигур, способных препятствовать процессу дезинтеграции Союза ССР.
—Я работал в Гараже особого назначения, который осуществлял обслуживание глав государств, членов Политбюро, председателей и заместителей Совета Министров. Помню, как я встречал Гейдара Алиевича в 1982 году с Сашей Ивановым, начальником охраны Алиева, в аэропорту Внуково. Машину подали прямо на поле – Гейдар Алиевич сел на пассажирское сиденье, я представился, – рассказывает Владимир Тупицин, водитель Гейдара Алиева. —Он улыбнулся, сказал: «Ну что, будем с вами работать!» И я отвез его сразу на дачу, в Горки-10.
В те времена, по его словам, бронированными были только ЗИС-110, которые остались со времен Сталина. А ЗИЛов (41045, 41047) бронированных не было. Они появились позже, когда Горбачев заступил.
—Алиева я возил на обычной машине, никакой защиты не было,—вспоминает Тупицин. — С этой машиной, ЗИЛ 41045, была связана целая история, ее купили еще при жизни Брежнева, я его возил на ней. Машина была хорошая, делалась, что говорится, под Леонида Ильича. Я к ней успел привыкнуть, но в ней была красная обивка и она была немного прокуренной. Я честно рассказал об этом Гейдару Алиевичу, и он, улыбаясь, пошутил, что «нам дорого все, что связано с Брежневым». И дал «добро». «Хочешь, — говорит, — бери!» Долго мы на ней ездили. А потом уже всем членам Политбюро дали другие машины, с климат-контролем и сиреневой обивкой.
Помню, как-то был мороз 30 градусов, я должен был отвезти Гейдара Алиевича домой. Но пассажирская дверь машины замерзла, не закрывалась. Я хотел заменить машину и даже успел позвонить в гараж, сообщить, что дверь замерзла — куда же мы поедем? А Гейдар Алиевич сказал: «Ну, и что?» Так и ехал домой, придерживая дверь. И не вспоминал об этом потом никогда.
Отеческая забота
Гейдар Алиевич был очень внимателен к каждому своему сотруднику — когда рождались дети, случались несчастия.
—Сам он жил довольно скромно — у него была, если мне не изменяет память, четырехкомнатная квартира небольшой площади, ничего особенного, особенно по нынешним меркам. У него была госдача, такие дачи выделялись строго на время службы. Маленькая дачка, типовая, мебель в них была одна и та же, и земля — соток 10-15, — вспоминает Виктор Немушков.
—Стоило кому-то в разговоре сказать, что человек приболел, Гейдар Алиевич тут же находил врачей и помогал человеку, — рассказывает Джамал Джамалов. —И он не только помог в тяжелое время Калерии Кисловой с врачами, но и выяснил заодно, что человек живет в стесненных условиях, и решил заодно и эту проблему — обеспечил ей более достойные жилищные условия. В этом был весь Гейдар Алиевич. Он и Саше Иванову, начальнику отделения личной охраны, который приехал с ним из Баку, помог получить хорошую квартиру.
—Однажды, когда мы с Гейдаром Алиевичем были в отпуске в Баку, обсуждался вопрос создания курортной зоны в Азербайджане. Помню, как мы двое суток колесили по побережью, — рассказывает водитель Гейдара Алиева Владимир Тупицин. — У нас с собой был вагон железнодорожный, целый день мы ездили, потом он в вагоне отдыхал. Помню, в каком-то районе мы остановились, и ему на капоте машины архитектор разложил схему и показывал чертежи, макеты, как будет выглядеть городок, дома и квартиры рабочих птицефабрики, которую только что в Венгрии закупили. Алиев пристально посмотрел на архитектора и спросил: А ты сам-то хотел бы здесь жить, или нет? Тот что-то промямлил в ответ.
—Дело было в том, что в Азербайджане семьи в основном были многодетные и планирование кухонь размером 6 квадратных метров — это было заведомо неудачным решением. Конечно, Гейдар Алиевич не был в восторге от этого проекта, — уточняет Джамал Джамалов.
—Есть руководители, которые все разрушают, а есть созидатели — которые все строят, совершенствуют, добиваются хороших результатов. Даже когда Гейдар Алиевич уехал в Азербайджан после Москвы — сколько он всего успел сделать! Как преобразился Баку — это же стал просто красавец-город! А в 1980-е годы этого еще не было. Гейдар Аилиевич всегда советовался с архитекторами, художниками, его интересовало и их мнение. Он хотел, чтобы это не только выглядело красиво и современно сегодня, но радовало горожан еще долгие-долгие годы. Он всегда стремился достичь качественного результата.
Главное — здоровье детей и внуков
—В 1987 году существовало четвёртое главное управление Минздрава СССР, которое занималось медицинским наблюдением в первую очередь членов Правительства, — вспоминает Александр Бородкин, лечащий врач Гейдара Алиева. — Я работал в то время врачом-терапевтом в больнице на Мичуринском, она называлась тогда Объединённой спецбольницей с поликлиникой четвёртого главного управления, это было полное название. В один из дней вызывает меня главный врач и предлагает мне работать лечащим врачом Гейдара Алиева. Ну, надо — значит надо. В субботу за мной прислали машину и я приехал в Кремль, в его рабочий кабинет. Представился. Мы поговорили. Он сказал: «Первая моя просьба и самая основная — здоровье моих детей и внуков».
Так что первая задача была поставлена такая. А буквально через две недели состоялась наша первая командировка в Волгоград. Лечащий врач всегда сопровождал своего пациента в поездках по стране, в командировках за рубежом. Гейдар Алиевич был на ногах с 7 утра и до 11 вечера, он был постоянно в работе. Приезд на какое-то предприятие — беседа, вопросы-ответы, опять вопросы. Поехали дальше, и каждый раз другая тема, он не говорил по бумажке и отвечал на конкретные, определенные вопросы. Медобследование обычное диспансерное Алиев осенью проходил — там каких-то тревожащих моментов абсолютно не было, вполне приличное здоровье для определенного возраста. Он много ходил, плавал, особенно когда в Баку был — каждое утро плавал в море. То есть вёл очень активный образ жизни. У него не было лишнего веса, он был скромен в еде — творог, мясо, рыба, овощи, большое количество фруктов, мёд, сухофрукты.
11 мая 1987 года звонок из приемной — выезжай, Гейдару Алиевичу плохо. Я беру аппарат ЭКГ, сумку, пока доехал до Кремля на машине без спецсигнала — успела приехать скорая с Мичуринского, и на месте была доктор из медпункта Кремля, — вспоминает Александр Бородкин. — Алиеву уже сделали электрокардиограмму, которая показала признаки обширного инфаркта. Однозначно была нужна госпитализация. Он несколько минут сопротивлялся, говорил «не может быть, прекратите все эти разговоры». Но потом, видно, он почувствовал себя плохо, ему ввели обезболивающее (это обычная тактика при кардиогенном шоке), обезболивающее, спазмолитики. От носилок Гейдар Алиевич отказался — одел пиджак и метров 50 по коридору мы с ним прошли, спустились по ступенечкам с крыльца. И только когда в машину скорой он вошел — когда впал в такое полуобморочное состояние.
Сложно сказать, что повлекло за собой серьезные проблемы со здоровьем — критика Горбачева, кончина жены от тяжелого онкологического заболевания или череда трагедий. В начале июня 1983 года недалеко от Ульяновска пассажирский теплоход «Александр Суворов» врезался в железнодорожный мост через Волгу, по которому шел грузовой состав. В результате погибли 176 человек.
—Алиев страшно переживал, — рассказывает Виктор Немушков. — Он ведь все пропускал через себя». А потом произошло столкновение пассажирского парохода «Адмирал Нахимов» и сухогруза «Пётр Васёв» в акватории Новороссийской бухты, в результате которого погибло почти 500 человек… Гейдар Алиевич никогда не жаловался, он был сильным человеком, и при этом очень ответственным, он все пропускал через себя. Думаю, все это вместе наложило отпечаток и сказалось на состоянии здоровья Гейдара Алиева.
Работа с больничной койки
—Гейдара Алиева привезли с инфарктом в больницу на Мичуринском, там уже был подготовлен отдельный блок для него. И началось лечение — 6 месяцев, с постепенным «расхаживанием», с постепенным повышением нагрузки, — вспоминает Александр Бородкин. —Первые две недели очень тяжёлые были в плане того, что можно было ждать любого, самого нехорошего исхода, как говорится. Развивались определённые осложнения, но потом состояние стабилизировалось. За состоянием Алиева наблюдали академики Александр Чучалин, Евгений Чазов, профессора, кардиологи. Наблюдение было очень внимательное. Я три недели, а может и больше, вообще из больницы не выходил, у меня была рядом палата… Это сейчас делают в первые часы инфаркта стентирование, и всё, — человек встаёт и может идти. А тогда все только-только начиналось. Думаю, если бы стентирование уже было опробовано в России — думаю, что доктора наши уже рекомендовали бы такой вариант. Но тогда этого еще не было…
Дети Алиева были очень встревожены, они каждый день приезжали, волновались. Порой даже приходилось ограждать, чтобы они не беспокоили его, не расстраивали. Потом потихоньку мы начали по палате ходить, потом — в коридоре, затем на улицу стали выходить, на территорию. Скорая за углом стояла, рядом я, через несколько метров — дежурный. В общем, наблюдение было очень серьёзное. А месяца через три он уже начал выезжать на работу, хотя работать начал еще в палате, вызывал к себе помощников, они обсуждали какие-то вопросы и даже готовили доклады. Тоже приходилось как-то ограничивать время, напоминая о процедурах, лечебных мероприятиях, чтобы не перегрузить человека.
—Доходило до того, что Гейдар Алиевич даже совещания проводил в больнице, — вспоминает Виктор Немушков. — Помню, что Евгений Чазов, который был тогда министром здравоохранения, принимал участие в одном из них. Так был подготовлен один из важных документов, который потом был отправлен на согласование в Совмин. И Рыжков, призывая к совести тех, кто не торопился с подготовкой докладов, привел в пример Алиева, который работал, находясь фактически на больничной койке.
Особенный начальник
—Никогда в жизни не встречала настолько душевного и благородного человека, как Гейдар Алиев, — рассказывает одна из старейших работников «Первого канала» Валерия Кислова. — Я приехала впервые в Баку 3 сентября 1978 года, будучи главным режиссером программы «Время» и личным режиссером Леонида Брежнева. Это было в преддверии визита Леонида Ильича в Баку. Подготовка к визиту Брежнева велась практически круглосуточно. Гейдар Алиевич собрал во Дворце имени Ленина коллектив, который готовил встречу Генерального секретаря ЦК КПСС, в том числе и съемочную группу Центрального телевидения. Смотрю, все мужчины в темных костюмах, темных галстуках, только рубашки белые. Я была единственная женщина, да еще и в белом пиджаке, и немного неловко себя почувствовала.
Во время беседы Гейдар Алиев неожиданно подошел ко мне и сказал: «Калерия, давайте знакомиться», улыбнулся и сразу же расположил к себе. Никогда не забуду его приветливость и простоту. Хотя уже тогда он занимал высокий пост и был первым секретарем Компартии Азербайджанской ССР. Он попросил рассказать и показать готовность аппаратуры, как снимает каждая камера. Мы вместе просмотрели все шесть камер, расположенных в зале. Операторов в зале не было, и я лично показывала, как и с какого ракурса будет идти трансляция. Гейдар Алиев был очень внимательным человеком и с большим уважением относился к журналистам, творческим личностям и деятелям культуры. А затем на его автомобиле мы вместе объездили весь маршрут предстоящего передвижения кортежа Леонида Брежнева по городу, где были расставлены камеры…
Гейдар Алиевич лично знакомился с людьми, интересовался их жизнью, работой, зарплатой, вникал во все просьбы простых тружеников и давал распоряжения для решения проблем, — рассказывает Калерия Венедиктовна. — Более того, Гейдар Алиевич был единственным руководителем бывшего Советского Союза, который лично общался и даже обедал и ужинал с сопровождающими его в командировках журналистами.
Он был очень искренним и открытым человеком, всегда интересовался — хорошо ли питаемся, хорошо ли нас устроили, интересовался дальнейшими планами и помогал во всем. Я знала всех руководителей союзных республик, но Гейдар Алиевич был особенным, с ним по-человечески было легко и интересно работать. Для меня он навсегда остался в моей памяти особенным начальником, человеком и добрым другом.
Беседовал Дмитрий Волин
* * *
Портал выражает благодарность Тамилле Ахмедовой, руководителю отдела гуманитарной политики представительства Фонда Гейдара Алиева в Российской Федерации за оказание помощи при создании материала
В шапке: Г. Алиев в окружении путеукладчиков бригады А. Бондаря после забивания памятного «серебряного костыля» в шпалу на разъезде Балбухта, июнь 1984 г. © фото: Фонд Гейдара Алиева
При опубликовании материалов портала обязательна гиперссылка на kremlinhill.com!
© Кремлевский холм. Страницы истории, 2018—2023
КРЕМЛЁВСКИЙ ХОЛМ. Страницы истории 